— Тамэ! Положи меня на пол.
Все эти девять месяцев Тамэ таскал меня на руках. И вот теперь я просила его меня отпустить. Я прямо почувствовала, как ему это было сложно. Но он верил и доверял мне. Как тогда поверил, что нужно выпустить стрелу ниже ватерлинии по кораблю. Как тогда поверил, что в замке нужно объявить тревогу. Он поверил и сейчас.
Он уложил меня на каменные плиты храма и сделал шаг назад. На то, что он уйдет, я даже и не рассчитывала, но видела, что мы в храме только вдвоем.
С меня сносило остатки иллюзии внешности, которая каким-то невероятным чудом на мне все еще держалась. И вот уже розовые волосы разметались по полу, шесть хвостов бились о каменные плиты, меня корежило и перестраивало. Обычно это происходило в арке Тории в Долине. Там было много магии, она лилась рекой и помогала. Тут, в храме, она тоже была, но мне ее не хватало.
Мои пальцы скрючило, и я снова закричала. Я не справляюсь.
— Тамэ, — прошептала я, и слеза скатилась по щеке.
— Аика! Бери! — муж подлетел ко мне и сжал меня в руках, крепко, сильно и больше выпускать меня из объятий он не собирался. — Бери! — встряхнул он меня, прогоняя серый туман, в который я стремительно проваливалась.
— Что? — слабо прошептала я.
— Всё бери! Все что нужно! Все и бери! Жизнь мою забирай! — продолжая меня встряхивать, громко говорил он.
— Нет, — покачала я головой и шевельнула пушистыми розовыми ушками.
— Аика! Я не буду жить без тебя! Ты меня слышишь! Не буду! Бери! — и он гневно посмотрел на меня.
И я поверила. Поверила, что он и в самом деле не будет жить без меня. Он столько раз мне об этом говорил, что теперь я безоговорочно поверила. И потянулась. В Тамэ не было магии. Но была бессмертная душа, была огромная физическая ярость, и была… любовь. Любви было много, и сейчас он щедро всем этим делился со мной.
Любовь… Любовь — это магия. И я отчетливо поняла это только что, на пороге, за которым был серый туман. Любовь способна вытащить даже с самого края. Любовь — это самая сильная магия. Сильнее ее нет! Она лилась между нашими телами. Тамэ ничего не жалел и отдавал добровольно все, что мог отдать. И я брала, навеки соединяя наши души и судьбы. Скрепляя их канатами. Узы любви? Нет! У нас были стальные тросы, что оплетали нас с Тамэ и соединяли в единое целое.
И я почувствовала, как тело налилось магией, силой и лисьем огнем, и как выстрелил в пустоту мой седьмой хвост.
Тамэ крепко сжимал меня, а я прижималась к нему, и мы грели друг друга, лежа на каменном полу храма.
Я открыла глаза.
— Тамэ, — охнула я.
Я запустила тонкие пальчики в абсолютно белые волосы любимого.
— Ты вместо меня поменял цвет и стал моим белым лисом, — прошептала я и уткнулась ему в грудь.
— Ну, это малая плата за то, что мы остались живы. Я готов еще два раза поседеть, если нужно, — и он потянулся к моим губам.
Мы целовались, но потом Тамэ решительно отстранился.
— Тут холодно. И нечего тебе лежать на камне, — и он встал и подхватил меня на руки.
— Стой! Я в порядке. Больше не нужно таскать меня на руках. А то так я и ходить разучусь! — фыркнула я, привычно накладывая иллюзию.
— Вот еще! Я донесу. Пошли с сыном знакомиться?
Наш с Тамэ сын был великолепен. Я целовала маленькие пальчики и восторгалась его совершенством.
— Даже не надейся сделать из него неженку! Он вырастет воином. Как назовем? — спросил Тамэ.
— Эм… Я не знаю, — пролепетала я немного испуганно.
— Я бы предложил Сюнтэн, — сказал Тамэ.
— Сюнтэн? — удивилась я.
— Да. Это имя тут означает «царственный», — лукаво улыбнулся мне муж.
— Хорошо. Пусть будет царственный, — согласилась я.
Тамэ взял сына и вышел с ним к своим воинам.
— Мой сын! — гордо возвестил он. — Сюнтэн Сё Хаси но Минамото.
К моему огромному сожалению, молока у меня не было. Я помнила сколько получала эмоций, когда кормила своих сыновей в прошлой жизни. Но магия, что перестраивала меня после родов и дала мне седьмой хвост, полностью восстановила и переделала все мое тело, лишив его и молока. Так что, у Сюнтэна было целых три кормилицы.
Оказывается, это было огромной честью, и сразу три женщины претендовали на эту роль. Тамэ приказал взять всех трех. И это оправдало себя, потому что Сюнтэн и в самом деле ел за троих и прибавлял сильно в весе. Видимо, он собирался вырасти таким же гигантом, как и его отец.
Я полностью погрузилась в воспитание сына. Все три кормилицы остались со своими детьми жить во дворце, и у моего мальчика с самого раннего детства были побратимы. Тамэ занимался обороной острова, ездил несколько раз с делегацией в Китай, и мы принимали у себя послов.