Лобанов опустил приклад. Волин увидел, что лицо приятеля нехорошо, тревожно изменилось. С таким лицом выступать против поганого толстячка не имело смысла.
Юрий Иванович, скотина, кажется, точно нанес удар.
— Сергей, ты что? — окликнул Волин. — Ты ему не верь. Прекрати сейчас же! — И рявкнул на коротышку. — Кончай трепаться! У самого концы с концами не сходятся.
Созидающее разрушение!.. Забыл?
Юрий Иванович холодно смерил его взглядом.
— Вы не встревайте. С вами вопрос давно был бы решен.
— Ты так думаешь? — Алексея захлестнула обида.
— Я знаю. Для таких, как вы, годится даже теория прочистки ушей. Вы сами себя умеете убеждать в чем нужно.
Волин задохнулся.
— Хватит крутить. Куда вы клоните? — угрюмо спросил Лобанов.
— Что же, если так вышло… — Юрий Иванович развел руками. — Сами видите, какое положение. Патовая ситуация… Вы можете уйти. Вернуться в исходную точку.
Алексей не поверил своим ушам. Что он сказал? Уйти?! Вырваться отсюда? Господи, неужели?.. Получилось!! (В какую исходную точку? Что это значит?) — Есть тут у вас одна женщина. — Сергей поднял голову. — Без нее я никуда не пойду.
— Что?! — Волина крутануло вокруг своей оси. — Я тебе дам — не пойду!
— Никаких женщин тут нет, — терпеливо разъяснил Юрий Иванович. — И вам об этом известно.
— Это мое условие. Решайте. Иначе…
«Я его убью! — подумал Алексей. — Наброшусь, отберу ружье. Ничего, что он ухватистый. Сейчас — справлюсь… А одного меня не выпустят». Юрий Иванович подобрался.
— Будьте же благоразумны. Я не могу дать вам то, чего нет. Что вы, право, как ребенок? — И добавил: — Вы не Орфей, она — не Эвридика. Шли бы себе и не оглядывались.
— И про это ты знаешь?! — Лобанов оскалился. — Ладно. Значит, говоришь, пустыня?
Это мы проверим. Я, точно, не Орфей. Я твое царство Аида, Зазеркалье поганое, наизнанку выверну!..
— Не мое. Ваше.
Лобанов замахнулся прикладом.
— Прекратите! — истошно крикнул коротышка.
Волин с рычанием прыгнул к Сергею и намертво вцепился в двустволку…
— Сережа!
Все трое замерли одновременно.
Надежда Андреевна возникла за спиной у Юрия Ивановича, обошла толстячка, как лужу на тротуаре, и двинулась к Лобанову. Тот, оттолкнув Алексея, сделал шаг навстречу.
Волин затравленно огляделся. Дрянь! Приперлась — забери меня отсюда, любимый! Но вмешаться не посмел.
Лобанов хотел обнять Надю, но она мягко отстранилась, обвила его шею рукой, наклонила и что-то зашептала в самое ухо.
Сергей дернулся, открыл рот, но Надежда Андреевна привлекла его крепче и прикрыла губы своей ладонью. Лобанов послушно замер.
Он обмяк, желваки на скулах разгладились и лицо будто погасло. Алексей не знал, чего ждать от случившихся перемен. Лобанов все же обнял женщину, и они простояли так некоторое время, будто шепчась о чем-то. Потом Надежда Андреевна обернулась к Юрию Ивановичу:
— Успокойтесь. Они уходят.
Толстячок подозрительно оглядел парочку.
— Сколько раз просил я вас не вмешиваться, — проворчал он. — Впрочем, ладно.
Может быть, сейчас и неплохо. Итак, господа?
Волин недоверчиво тронулся с места, забирая в сторону, чтобы обойти Юрия Ивановича подальше.
Надя опять повернулась к Сергею, обняла его и подтолкнула. Лобанов как будто хотел упереться, но все же сделал первый шаг. До самой двери Надежда Андреевна вела и поддерживала его, как тяжело больного. Юрий Иванович посторонился.
— Счастливого пути, — пожелал он приятелям в спину, и Волину почудилась в этом напутствии затаенная издевка. Надежда Андреевна обернулась.
— Если вы затеете какую-то гадость…
— Совершенно невозможная особа, — покривился толстячок. — Пусть себе идут… откуда пришли.
Хоть убей, что-то недоговаривал чертов коротышка, поигрывал камушком за пазухой.
«Параноик, — одернул себя Алексей. — Он сам ждет не дождется, чтоб нас унесло». И шагнул в распахнутую дверь.
28
На радостях Волин широко улыбнулся случившемуся чуду — дай Бог, одному из последних.
Переступив порог «вычислительного центра», они сразу, без всяких блужданий, оказались… в прихожей. Теперь здесь было светлее, под потолком горела слабая лампочка без абажура. Вешалка торчала на своем месте. На ней болтались два серых ватника и пара ушанок, которые Волин немедленно признал. Поверх одежды был наброшен патронташ. Снизу приткнулись рюкзаки.
Вмиг оказавшись у вешалки, Алексей сдернул с крюка мешавший добраться до телогрейки пояс с патронами и протянул его Лобанову: — Держи свой боезапас.
Сергей, неохотно оторвавшись от Нади, обернулся, протянул руку. Понуро осмотрев выглядывающие из гнезд желтые кругляши, он прислонил ружье к стене, вздел патронташ на стволы. Волин, путаясь в ватнике, торопливо одевался.
— Ты где? Ты… А, черт!
Вынырнув из воротника, Алексей увидел, что Лобанов растерянно топчется посередине прихожей. Кроме них, здесь больше никого не было. Надежда Андреевна исчезла, словно шмыгнув на цыпочках в свой только что выпустивший приятелей антимир.
— Одевайся, — ворчливо приказал Волин.
— Где она?
— Одевайся, говорю!
Лобанов крепко потер глаза.
Обитая железом дверь, ведущая на крыльцо, скрипнула и приоткрылась, словно от порыва ветра. В образовавшуюся щель ворвался перемешанный со снежной крупой пар и глухое завывание пурги.
От нового порыва дверь распахнулась настежь, пропуская внутрь снежный заряд.
Волин прикрыл ладонью лицо.
— Ты смотри. Это сколько уже метет, — сказал Лобанов. — Жалко лыж нет.
От этих простых человеческих слов Волин чуть не расплакался…
Вывалившись наружу, они окунулись в кипящее морозное молоко. Позади с глухим стуком сама собой захлопнулась дверь. Над крыльцом по-прежнему выплясывала лампочка под жестяным колпачком, поджигая желтыми сполохами косо несущийся снег.
Волин опасливо оглянулся по сторонам — не объявится ли где-нибудь поблизости черная псина, — выругался и нырнул в белую круговерть.
Алексей не мог вспомнить, как пересек «прифронтовую полосу» и вообще, попалась ли она на пути. И завалы бурелома на этот раз не помешали ему. Он перевел дух лишь тогда, когда со всех сторон его обступили черные стволы деревьев, будто курящиеся буранным дымом.
А через сотню шагов Лобанов отыскал выворотень, так необходимый им когда-то.
Из-под вставших дыбом корней поваленного векового сушняка поманила уютным затишьем крохотная, укрытая от непогоды пещерка.
«Эх, если бы раньше, — успел подумать Волин. — Может, ничего бы и не случилось». — Лезь, — скомандовал Лобанов, запихивая под выворотень амуницию.
Волин проворно юркнул в попахивающую древесной трухой и земляной пылью дыру…
Места в гротике оказалось — едва повернуться. Пол здесь был неровный и впивался в бока комьями ссохшейся глины. Дышалось трудновато. А когда Сергей умудрился развести у входа крохотный костерок, Алексей вообще чуть не задохнулся и зашелся в кашле.
— На кой черт дымокур? Комаров нету!
— Сколько еще пропуржит. Без огня замерзнем.
Алексей не стал спорить. Здесь, на воле, он готов был мириться с чем угодно.
Развязав рюкзак, Лобанов достал продукты, чай и большую кружку. Приятели раскупорили две банки консервов, глотнули сваренного в кружке густого чифиря, в котором вперемежку с чаинками плавали обломки горелых прутиков и чешуйки золы.
В костре треснула ветка. Взметнувшийся язычок пламени отозвался бликом на вороненых стволах ружья. Подумав, Лобанов притянул «вертикалку» к себе. Замок щелкнул. Из патронников высунулись две вытолкнутые эжектором гильзы.
Сергей долго смотрел на заряды, словно задремав за этим занятием, потом с клацаньем сложил ружье.
— Перезаряди, — посоветовал Волин. — Тайга все-таки.
— Незачем.
— Чего?
— Незачем, говорю, перезаряжать. Оно заряжено.
— Когда же ты успел? — удивился Алексей.
— Ничего я не успевал. Патроны целы.