— Я, как вы, вероятно, знаете, отвечал за тот класс, который теперь передали вам. Обстоятельства так сложились, что я предпочёл уйти. В последний год у нас с учениками возникло… гм… устойчивое взаимное непонимание. И я, к стыду своему, так и не нашёл способа, чтобы разрешить ситуацию.
— А из-за чего был конфликт?
— Боюсь, что в этом вопросе я слишком субъективен. А у вас — незамыленный, свежий взгляд. Искренне надеюсь, что вам повезёт с этим классом больше. Вы молоды, и это огромное преимущество. А мне, похоже, и правда пора было на пенсию…
Роберт тактично промолчал.
— В общем, — сказал Коновалов, — если не возражаете, оставлю свои домыслы при себе. Обращу ваше внимание только на один факт, который легко проверить по документам. Ради этого я, собственно, вас и побеспокоил. За лето класс совсем поредел, как вы могли убедиться. Я сегодня просмотрел список. И получилось, что из четырнадцати…
В трубке что-то щёлкнуло, засвистело. Роберт сказал:
— Простите, вас плохо слышно. Можете повторить?
— Я говорю, из четырнадцати — уже половина… Семеро… На следующей неделе будет восьмая…
— Опять не расслышал. Что там про семерых? Алло!
Но связь прервалась окончательно и бесповоротно. Роберт выждал ещё какое-то время, потом пробормотал:
— Ёлки-палки, как же вы все достали.
Бросил трубку и вернулся на кухню.
Поев и умывшись, он долго ещё лежал на диване с пультом в руке, но по таинственному каналу ничего больше не увидел. Остальные же передачи казались уныло-пресными, да ещё и комары зудели над ухом мерзко и нагло.
Заснул он за полночь.
Ему приснилось, что он опять идёт через поле в сторону санатория. И снова солнце заслоняется облаком; налетает ветер, швыряясь пылью. Роберт отворачивается — и замечает в пейзаже какой-то неестественный штрих. Присматривается, но никак не может понять, что конкретно его смутило. Злится на себя, напрягает память…
И просыпается.
При ярком солнечном свете приключение с телевизором уже не казалось столь драматическим. Теперь, когда ночная жуть схлынула, хотелось простых ответов. На ум всё настойчивее приходили аргументы в пользу того, что фильм про Ельцина и Руцкого мог-таки оказаться и постановочным…
И вообще, пора было в школу.
На первом уроке, рассказывая пятому классу про первобытный мир, Роберт уже не думал об увиденном ночью. Просто некогда было. Детишки — совсем ещё мелюзга — к долгим лекциям не привыкли. Они шушукались, отвлекались, хихикали. Их смешили древние обезьяноподобные люди, нарисованные в учебнике. Им, пятиклассникам, самим хотелось орать и бегать с дубинками в первобытно-общинном стиле.
Потом пришли семиклассники, которым он должен был объяснить, что такое Новое время и чем оно отличается от средневековья. Следом явился ещё один седьмой класс, и объяснение пришлось повторить с минимальными вариациями. Роберт запарился, в горле пересохло. На перемене хотел сходить за водой, но в гости опять заглянула Людмила-математичка.
— Ну как? — спросила она. — Адаптация продолжается?
— Полным ходом.
— Город уже смотрели? Хотя смотреть у нас тут, честно говоря, нечего. Особенно после Санкт-Петербурга.
— Ну, если насчёт достопримечательностей, то да, — согласился Роберт, — сравнивать глупо. Но у вас тут есть свои… э-э-э… провинциальные прелести.
— Серьёзно? И какие же, например?
— Вид с балкона мне нравится.
— Неужели лучше, чем в Питере?
— Там я в коммуналке жил, на первом этаже. Окна выходили во двор.
— Ну ладно, а ещё?
— Минеральная вода. Я распробовал, оценил. Не зря она у вас даже на гербе нарисована.
Людмила посмотрела на него с некоторым сомнением. Покосилась почему-то на дверь, потом сказала:
— Вода — это отдельная тема. Вы в магазине брали?
— Ну да, а где же ещё?
— Можно прямо в источнике.
— А, действительно, это я не сообразил. Где он, кстати, находится?
— Их четыре штуки. Самый большой — далеко за городом, там разливочные цеха. На маршрутке можно доехать. Ещё один — в санатории. Третий — в центре города, самый старый. Он, правда, давно уже не работает. Просто исторический памятник.
— А четвёртый?
— Четвёртый, гм… Тут, знаете, в двух словах не расскажешь. История мутноватая. Его сравнительно недавно открыли, уже в двадцать первом веке. Сначала почему-то решили, что он вообще уникальный, чуть ли не все болезни должен лечить. Думали — к нам теперь полстраны приедет. Но потом вдруг сделали новую экспертизу, и оказалось, что источник на самом деле — не очень. То есть воду-то можно пить, но лечебных свойств там особо нет.