Ракурс, однако, упорно не находился. Роберта это злило и раздражало, он всё быстрее метался над усадьбой туда-сюда. Разглядывал её справа, слева, спереди, сзади — точки обзора менялись ежесекундно.
Потом он вспомнил, что в реальности вертолёты с такой скоростью не летают. Эта мысль неожиданно помогла. Теперь он воспринимал усадьбу не как реальную постройку из кирпича, а как 3D-модель на компьютерном мониторе. Её можно было приближать и вертеть, как заблагорассудится. Можно было даже заглянуть снизу, нырнув под грунт.
Из-под земли усадьба смотрелась ещё более причудливо. Видно были, к примеру, корни деревьев, которые её окружали. Эта деталь показалась Роберту важной, хотя он не мог понять, почему. Подумал — нужны дополнительные параметры, опции, чтобы картинка стала ещё подробнее.
Но разобраться он так и не успел. Мозг наконец перешёл в режим нормального сна, и сознание отключилось.
На работу утром Роберт явился с тяжёлой головой, как с похмелья. Времени не хватило, чтобы нормально выспаться. Визг в школьных коридорах казался невыносимым, ввинчивался под череп, словно шуруп. Радовало только одно — на этот раз обошлось без прыжка в другую реальность. Школа была не «сказочная», а самая настоящая. Та, в которой всё начиналось.
Когда десятиклассники пришли и расселись, он, оглядев их исподлобья, спросил:
— А где Лера?
— Празднует, наверно, уже, — хохотнули в классе. — У неё же сегодня днюха. Еле дотерпела, бедная девочка…
Прозвучало ещё несколько шуток в таком же духе. Веселились, однако, не все присутствующие. Антон, Никита, Таня и Ольга хмурились. А Катю и вовсе трудно было узнать — она смотрела прямо перед собой, не реагируя ни на что вокруг, и нервно покусывала губу.
— Всё, — сказал Роберт, — закрыли тему. Теперь по поводу сочинений, которые вы сдавали на той неделе.
Смешки прекратились, и стало тихо.
— Прежде всего, хочу поблагодарить тех, кто подошёл к работе серьёзно. Свои пятёрки вы, конечно, получите. По содержанию поговорим отдельно, чуть позже. Ну а те, кто предпочёл подурачиться, останутся пока без оценок, как я и обещал. Разве что тройку с минусом могу подарить великому живописцу, который изобразил мне единорога, какающего радугой.
Один из парней, чьё имя до сих пор не запомнилось, хмыкнул с некоторым смущением. Роберт продолжил:
— Ладно, с творческой работой мы поэкспериментировали. Теперь давайте посмотрим, как вы справитесь со стандартной школьной программой…
Урок тянулся долго и нудно. Когда он всё-таки завершился, Роберт попросил остаться всех «сказочников» и Таню. Прикрыл дверь и, вернувшись за стол, спросил:
— Все понимают, о чём пойдёт разговор? Или нужно вслух объявить?
— Не нужно, — ответил за всех Никита. — Мы между собой уже обсуждали. Какая-то хрень творится, Роберт Александрович, извините за выражение.
— Можешь конкретизировать? Я должен понять, все ли испытали одно и то же.
— То, о чём мы писали, существует по-настоящему. Причём оно не сейчас возникло, а было уже давно. Не знаю даже, как объяснить… Мы там жили, в этих мирах, но не догадывались. И только теперь, когда сочинения сдали, поняли…
— Как вы это сделали, Роберт Александрович? — тихо спросил Антон.
— Я этого не делал. Во всяком случае, не планировал. Задал работу, чтобы проверить, как вы умеете письменно рассуждать. Никаких других целей я не преследовал, даю слово. Но меня начало затягивать в ваши тексты…
Таня зябко поёжилась, хотя в помещении было жарко, и проговорила:
— Хорошо, что я ничего не стала писать. Просто лень было. Зато Катюха мне потом рассказала, как у неё там… Ужас какой-то…
— Да, Катя, — пробурчал Роберт, — мирок у тебя получился жутенький, особенно для мужчин. Хотя вряд ли ты, конечно, хотела именно этого…
— Я просто выпендривалась, — сказала она бесцветно. — То есть я правда думаю, что женщины должны решать больше. Но не до такой степени…
— Мы в твоём мире, кстати, так и не встретились. Чем ты там занята?
— Учусь в интернате. Там никого с Усть-Кумска, кроме меня. Из ровесниц, по крайней мере. А Таньки там вообще нету, насколько я поняла…
Катя запнулась, всхлипнула. Таня сочувственно погладила её по плечу:
— Всё, Кать, не переживай… Это вообще ничего не значит! Я здесь, живая-здоровая, всё будет хорошо… Сейчас пойдём с тобой, успокоишься…
— Да, девочки, — сказал Роберт, — идите. Ты тоже, Оля. Потом договорим, если что.
Барышни вышли. Когда за ними закрылась дверь, Никита заметил:
— Катюху, конечно, жалко, но фантазия у неё… Вот уж к кому я в гости не захотел бы, так это к ней…