За ночь было совершено настоящее чудо. К рассвету ввели в строй котел, машину, и «Казахстан» своим ходом подошел к острову Вайндло.
Приказ штаба был высаживаться не всем сразу: сначала бойцам с техникой — им надлежит занять круговую оборону, потом раненым.
— Вы остаетесь на «Казахстане», — сказал полковник Потемин, обращаясь к Голеву и Подгорбунскому. — Все хозяйство на вашу ответственность.
— Есть, товарищ полковник! — отвечали оба.
Помню возвращение эскадры в Кронштадт 28 августа 1941 года. Нас, принявших по пути холодную балтийскую купель, пересадили на тихоходный пароходик «Ленинградсовет». Он шел со скоростью шесть узлов, больше пятидесяти раз на него налетали немецкие самолеты. А на ходовом мостике стоял не какой-нибудь морской волк, а лишь старший лейтенант Николай Николаевич Амелько. Самолеты входили в пике — он смотрел в небо, руки управляли машинным телеграфом. Оставалось дивиться его безошибочному расчету, он умел поймать тот самый критический момент, когда от самолета начинали отделяться бомбы. Тогда по его команде корабль, шедший полный ходом, отворачивал в сторону или даже застывал на месте, и бомбы летели в воду. Снаряды у нас кончились, смолкли зенитки, и выручало только искусное маневрирование, ни одна бомба не попала в цель. Да, это был талантливый моряк, проявивший себя в самые трагические дни. Не удивительно, что он стал потом адмиралом, командовал Тихоокеанским флотом, занимал пост заместителя главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР...
И точно так же Голев со своими машинами, можно считать, чудом дошел на израненном, наполовину сгоревшем транспорте «Казахстан». Когда он появился на рейде, команды боевых кораблей, в том числе и крейсера «Киров», выстроились по бортам, приветствуя героев, своим ходом добравшихся сперва до островка Вайндло, а затем и до своей родной Кронштадтской гавани.
Толпа моряков встречала Голева и его спутников, переживших за одни сутки столько, что хватило бы на всю человеческую жизнь. И один молодой военный в армейской форме с тремя кубиками и инженерными знаками различия в петлицах гимнастерки вырвался из толпы, зажал Голева в своих объятиях и весело произнес всего три слова: «Анта, Адели, Ута...».
Да, это был его коллега, товарищ по оружию, которого он в Таллине услышал по рации, а теперь Голеву предстояло с ним вступить в суровую пору блокады, голодать, холодать и вместе с тем жить и сражаться...
По схеме «Плутон»
В общем потоке нашей документальной литературы трудно познакомиться с каждой новой книгой. Порой мне кажется, что все связанное с войной уже описано. И не один раз. Вроде никаких новых открытий ждать не приходится. Вместе с тем нельзя не признать, что почти в каждой книге сказано какое-то новое слово о войне.
Находки, открытия часто случаются совсем неожиданные, как было с дневником инженера Голева; пылилась тетрадь тридцать с лишним лет в шкафу или письменном столе и после смерти ее владельца была передана музею дважды Краснознаменного Балтийского флота. Так мы узнали о советских радиолокаторах, испытывавшихся в разных местах, в том числе и в Таллине, в подлинно боевой обстановке.
Нередко красные следопыты раскапывают что-то подобное — об их работе пойдет речь дальше. А то, работая в архиве, вдруг среди массы бумаг найдешь такое, что и самому не верится. Думаешь, как же мы об этом раньше-то не узнали?!
Об одной из таких находок, тоже связанной с Таллином и крейсером «Киров», я и хочу рассказать читателям.
Приморский городок Пярну встретил появление гитлеровцев отчужденным молчанием. Несколько мотоциклистов промчались по улицам, бесприцельно паля из пулеметов, за ними прибыл и разместился в здании горсовета штаб дивизии, а к вечеру у подъезда остановился камуфлированный лимузин. Из машины вышел худой долговязый полковник. Он быстро поднялся на второй этаж, без стука вошел в кабинет генерала фон Гребера, командира той самой дивизии, что вышла к эстонскому побережью первой, хотя и на полтора месяца с опозданием против намеченных сроков.
Переступив порог, полковник состроил обрадованную улыбку. Полное отечное лицо командира дивизии было ему знакомо — встречались во Франции.
— Мой дорогой генерал! Опять судьба свела нас!
Генерал, любезно улыбнувшись в ответ, внутренне насторожился. Полковник был из абвера, а чего ждать от подобных гостей, никогда не знаешь.
— Чем могу быть полезен, Гейнц? — деликатно спросил Гребер.