— Вот он пусть и командует группой захвата. Уверен, что с ним дело выйдет...
В ночь, когда Красильников назначил вылазку, погода была, по выражению разведчиков, «наша». Дул порывистый ветер, низко над землей стелился туман, хлестал дождь.
В просторной землянке собрались разведчики в маскировочных халатах, в шерстяных подшлемниках, с автоматами на груди, курили. Их карманы оттопыривались от гранат-лимонок. Молодые, свежие лица, блестящие глаза, шумный разговор, сдобренный раскатистым смехом. Как будто бы и не было тех двух тяжких ночей. Как будто хотели отшутить, отсмеяться перед тем, как идти туда...
Сейчас Гаркуша выглядел совсем по-иному; халат обтягивал его гибкую фигуру. На ремне у него финский нож. На груди автомат. И весь он был каким-то легким и подвижным. В эти минуты он тоже, как все, шутил и балагурил.
Снова Берсенев объяснял план действий. Люди слушали, но группа захвата и группа прикрытия и без того свои задачи хорошо знали. Не раз эти лихие ребята снимали часовых противника, врывались в дзоты, выносили раненых с поля боя. Но сейчас важно было все уточнить, чтобы никакая случайность, а их в ночном поиске бесконечно много, не застала разведчиков врасплох.
Ночью запищал зуммер командирского аппарата:
— Шлагбаум открыт!
На этот раз мы с майором проводили разведчиков до боевого охранения и остались ждать.
На прощание, двумя руками сжав руку Красильникова улыбаясь уголками рта, Гаркуша заверил:
— Будет полный порядок, товарищ майор.
Прошли долгие томительные часы, и вот на стороне противника загрохотало. Взвились три красные ракеты, выпущенные подряд, — сигнал Берсенева, и наши батареи пришли в действие.
А еще через какое-то время в блиндаж ввалились разведчики, невредимые, потные и разгоряченные.
Двое волокли долговязого гитлеровца с кляпом во рту, выпученными от испуга глазами. Замыкающим был Гаркуша.
— Вот он, «язык»-то! — на ходу бросил Гаркуша и фамильярно потрепал солдата по плечу.
Минометы противника все еще вели беглый огонь. У немцев не затихал переполох. Разведчики, перебивая друг друга, вспоминали детали стычки:
— Взяли правее, чем в прошлый раз. Прокрались берегом озера, под обрывом. Группа прикрытия заняла здесь оборону. А Гаркуша с группой захвата по вьючной тропинке наверх бросился...
— Последнее минное поле прошли. Враги у него в тылу оказались.
— Уже и землянки видны, и часовой. Тут Гаркуша рванулся вперед, схватил этого часового за горло и говорит: «Вяжите ему руки, ребята».
— Я сам расскажу, — перебил Гаркуша, и в его маленьких, со смешинкой глазах появились озорные огоньки. — Совсем не так дело было. Я к часовому подбежал. Он мне: «Хальт!». Только и сказал, тут я ему кляп в рот и ребятам крикнул: «Вяжите!». Кто-то из наших на крышу землянки вскочил и в трубу как фуганет парочку гранат. Из соседних землянок солдаты и офицеры в исподнем выбегают, а мы, знай, глушим их гранатами. Я крикнул часовому: «Шагом марш!». Не понимает. Тогда я его нежно под ручку и ходу вперед. Бежит он в нашу сторону и все кляп старается выбросить. Останавливаю его: «Подожди, дойдем вот, будет время — наговоримся». И быстренько так притопали...
— Быстро-то, быстро, — смеялся разведчик Зубов, — а как на обратном пути через минное поле проходили, следок в следок шли. Жить-то ведь всем хочется...
Майор Красильников выслушал рассказчиков, набил табаком трубку, закурил и приказал вызвать к нему интенданта.
Вскоре явился офицер, стянутый ремнями, и, молодцевато пристукнув каблуками щегольских сапог, громкоспросил:
— Вызывали, товарищ комбат?
— Сегодня надо устроить мировой ужин, — медленно и внушительно проговорил Красильников.
— Если не секрет, по какому случаю? — с любопытством спросил интендант.
— Случай очень подходящий. Гаркушу в авиацию провожать будем!..
Катя Стратиенко
Хочу еще раз вернуться к маленькому подземному госпиталю, где мне довелось провести десять дней и кроме Гаркуши встретить еще многих людей, не менее интересных и достойных.
Оказавшись здесь, уже на следующее утро узнавал весь немногочисленный персонал: маленькую круглолицую Шуру, славившуюся своей экономностью, и старшую сестру Марусю, долговязую мрачную девицу с ее неизменным вопросом по утрам «Как спали, товарищи?», усатого санитара Андрея Петровича — единственного солдата в этом подземном царстве, — он же и дровосек, и официант, и парикмахер. И наконец, хохотушку украинку, высокую румяную Катю Стратиенко.