Виталий потом не раз убеждался в его правоте, иногда даже наблюдая за самим собой. Это было, пожалуй, самое интересное. Хотя не всегда ему самому было понятно, как он ищет путь к другому человеку, как ему удаётся или почему не удаётся такой путь найти. Размышления над этим со временем стали заметно помогать ему в работе, в новых поисках и даже привели к маленьким открытиям.
Виталий, например, подметил у Цветкова умение всегда входить в состояние собеседника, кем бы тот ни был, умение создать наиболее подходящие для того человека, привычные для него условия, при которых только и возможен откровенный разговор. И один важный вывод сделал для себя Виталий. В любом таком разговоре его собеседник должен ощутить, а следовательно, у самого Виталия должно возникнуть искреннее стремление помочь этому человеку.
При мысли о том, за кого только ему не приходилось себя выдавать, Виталий невольно начинал улыбаться - чуть смущённо, надо сказать. Вот чего не подметил в нём отец - нечто вроде актёрского дара, что ли. А ведь настоящее актёрство не притворство: это вхождение в образ, подлинное перевоплощение в другого человека. Чтобы так сыграть не на сцене, а в жизни, нужно ещё, наверное, и некое особое свойство характера, кроме твёрдого сознания необходимости такого перевоплощения.
Вот и в этом деле Виталию приходилось время от времени играть роль недалёкого, нагловатого и оборотистого «левака»-техника с телефонного узла - играть и у стариков Губиных, и у хитрющего, коварнейшего Владимира Сергеевича, и вот здесь, в этом городе, когда он встретится с неведомым ему Михаилом.
Но пока что перед Виталием стояла совсем иная задача. Следовало провести разговор с неким Витькой, участником той самой драки, после которой скрылся Николай. Что знает об этом Витька? И как заставить его рассказать то, что он знает? Как правильно построить разговор с ним? Что этот Витька из себя представляет?.. Эх, его, конечно, знала Валя… Но сейчас думать об этом бесполезно. Валя далеко. Сейчас невозможно заранее наметить план будущего разговора. Надо постараться уловить сразу, в самом начале Витькин характер, его отношения к интересующим Виталия событиям и людям. Иначе всё можно испортить.
Виталий прошёл в отведённый ему небольшой темноватый кабинет и принялся в задумчивости вышагивать от окна к двери и обратно по узкому проходу между двумя письменными столами.
Но вот в кабинет постучали, и конвойный милиционер ввёл высокого рыхлого парня с вьющимися белокурыми волосами, падавшими на плечи. На нём был, несмотря на жару, глухой и толстый вязаный свитер грязно-зелёного, болотного цвета и серые потёртые брюки. Полное губастое лицо его блестело от пота.
Когда конвойный вышел, парень устало откинулся на спинку стула, посмотрел через стол на Виталия и неожиданно высоким голосом сказал:
- Полжизни за сигарету, товарищ начальник. А потом любые вопросы из личной жизни. Принимается?
Виталий кивнул, достал сигареты и, когда оба закурили, спросил:
- Давно десятилетку закончил?
- О! - поднял грязный палец Витька. - В яблочко попали. Точно. Имею аттестат. Средняя - четыре и одна. Принимается?
- Неплохо, - согласился Виталий. - Совсем неплохо, Витя. В институт поступал?
- Ещё раз в яблочко, - торжествующе объявил парень. - Очко недобрал. Сейчас бы на втором курсе трубил.
Виталий вздохнул:
- Эх, Витёк! Теперь уже в другом месте трубить придётся. Наломал ты дров. А двести шестая - статья строгая.
- А! - небрежно махнул рукой тот. - Всюду живут, товарищ начальник. Поживу и я. Авось не рассыплюсь.
Но за внешней его бравадой Виталий уловил растерянность.
- Что случилось, Витя? Из-за чего драка-то была?