— И это мой родной племянник, — Финлей покачал головой. — Уж как водится — друзей выбирают, а родственников — нет.
— Верно, — согласился Кассен, когда они последовали дальше. — Да, а руку с пистолета вы можете снять. Он вам не понадобится, святой отец, или кто вы там есть на самом деле.
Лагерь в лощине оказался довольно убогим. Первое, что бросалось в глаза, — это три крытых фургона с залатанными тентами и единственный автомобиль — грязно-зеленый джип времен второй мировой войны. Во всем чувствовалась унизительная атмосфера нищеты — начиная с трех женщин в заношенных платьях, варивших что-то на костре, до босоногих детей, бегавших друг за другом среди пасущихся здесь же лошадей.
Кассен спал крепко и без снов, а проснувшись с ощущением прилива сил, увидел Моронк, сидевшую на кровати напротив и смотревшую на него.
Кассен улыбнулся:
— Привет, доброе утро.
— Вот смешно, — сказала она. — Только что вы спали, а теперь вдруг совершенно проснулись. Как это вы такому научились?
— Привычка. — Он бросил взгляд на часы. — Всего только полседьмого.
— А мы всегда рано встаем. — Она кивнула в сторону проема в фургоне. Кассен услышал голоса и почувствовал запах жарившегося сала.
— Я высушила вашу одежду, — сказала она. — Хотите чаю?
В девушке было что-то порывистое, как будто она изо всех сил пыталась сделать ему приятное, и было это как-то очень трогательно.
Кассен протянул руку и надвинул берет ей на ухо:
— Красивый берет.
— Мама вязала. — Она сняла берет с головы и печально на него посмотрела.
— Хорошая вещь. Мама тоже здесь?
— Нет. — Моронк снова надела берет. — В прошлом году сбежала с каким-то Мактевишем в Австралию.
— А отец?
— Исчез, когда я была еще ребенком. — Она пожала плечами. — Но меня это не очень волнует.
— А маленький Донел — твой брат?
— Нет, его отец — мой дядя Мюррей. Да вы его видели.
— Ах, да. Но ты, кажется, от него не в восторге?
Она покачала головой.
— Честно говоря, меня от него тошнит.
В Кассене снова стал подниматься вчерашний гнев, но он сдержал себя.
— Я бы действительно выпил чаю и оделся, если можно.
Ее ответ, слишком уж циничный для ее возраста, удивил его:
— Вы что, святой отец, боитесь, как бы я не ввела вас в искушение? — Она криво усмехнулась. — Ну ладно, пойду за чаем.
Костюм оказался высушенным и аккуратно почищенным. Он быстро оделся, но жилетку и белый стоячий воротничок отбросил в сторону, а натянул через голову тонкий черный свитер. Снаружи все еще лил дождь. Он надел плащ и вышел.
Мюррей Финлей стоял, прислонившись к фургону, и сосал глиняную трубку. У его ног на корточках сидел Донел.
— Добрый день, — произнес Кассен, но кроме злого взгляда ничего в ответ не получил.
Моронк отвернулась от костра и протянула Кассену чай в старой эмалированной кружке.
— А мне что, ничего не будет? — спросил Мюррей.
Она пропустила вопрос мимо ушей.
— Где твой дедушка? — спросил ее Кассен.
— Рыбу пошел ловить. Я вас отведу. Чай не забудьте.
Было что-то необыкновенно притягательное в ее молодости, еще более подчеркиваемой этим вязаным беретом. Казалось, что она, несмотря на свое рваное платье, показывает язык всему миру сразу. Ощущение, что такие люди, как Мюррей, и нищенское будущее наверняка испортят девушку, неприятно пронзило Кассена.
Они уже миновали холм и приблизились к маленькому красивому озерцу, до самой воды поросшему травой. Хемиш Финлей с удилищем в руках стоял почти по пояс в воде, время от времени умело забрасывая крючок туда, где то и дело мелькали черные спины форелей, перескакивавших через песчаную отмель в воде.
Старик бросил взгляд на Кассена и рассмеялся:
— Нет, вы видели? Я давно уже заметил, что самое лучшее в жизни проходит мимо.
— Я тоже.
Финлей отдал удочку Моронк.
— Там, в корзине, три рыбины. Беги, приготовь нам завтрак.
Девочка молча повернулась и пошла обратно в лагерь. Кассен предложил старику сигарету:
— Милый ребенок.
— Хм, можно сказать и так.
— Вы живете довольно странной жизнью, но ведь вы — не цыгане?
— Нет, просто бродяги. Люди дают нам разные имена, и отнюдь не самые лестные. Мы представляем собой остатки некогда гордого клана, разгромленного в битве при Калодене. Иногда встречаемся с другими такими же бродягами, как мы. Мать Моронк, например, действительно была английской цыганкой.