– Значит, эта комиссия очень предубеждена против меня, – сказал Джим.
– Возможно… – Уилкоксин опять задумчиво поскреб подбородок. Внезапно он вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами. – Я совершенно честно признаюсь вам, – сказал он, останавливаясь перед Джимом, – я был не в восторге, когда меня назначили вашим защитником. Возможно, я и сам был немного предубежден… – Он сдержал себя. – …я говорю это не потому, что вы как–то переубедили меня, – торопливо сказал он. – Я говорю это просто потому, что вполне возможно – именно возможно – что все происходило совсем не так.
Он снова уселся в кресло у кровати Джима.
– Ну, что ж, – сказал он. – Теперь, давайте послушаем, что можете сказать вы. Что случилось после того, как вы покинули Альфу Центавра III и до этих самых пор, пока ваш корабль не приземлился здесь?
– Я отправился на Тронный Мир, – сказал Джим, глядя ему прямо в глаза, – чтобы выяснить, как вы сказали, населена ли Империя родственными нам людьми или же мы развились совершенно самостоятельно. Все что случилось там, было следствием моих поисков и наблюдений.
Уилкоксин продолжал молчать, как бы ожидая, что Джим продолжит свой рассказ.
– Это все, что вы собираетесь сказать? – спросил он после некоторого молчания.
– Пока что – да, – сказал Джим. – Более подробно я все расскажу этой Комиссии по расследованию, если они, конечно, захотят слушать.
– Тогда вы намеренно не говорите мне то, что можете сказать, – нахмурился Уилкоксин. – Разве вы не понимаете, что я не смогу быть вам ничем полезен, если вы не расскажете мне всего без утайки?
– Я понимаю это, – сказал Джим. – Но если говорить откровенно, я вам не доверяю. Я не то чтобы не доверяю вам, как человеку, хорошо ко мне относящемуся – не поймите меня превратно, – я просто не верю в ваши способности принять то, что я расскажу, так же, как и любому человеку, не побывавшему на Тронном Мире.
– Да, но ведь… – начал Уилкоксин, – …на Тронном Мире ведь не было ни одного землянина!
– Совершенно верно, – сказал Джим. – Я и не думаю, что хоть один человек может мне помочь. Не тогда, когда Макс Холланд собирается свидетельствовать против меня перед Комиссией, которая уже заранее решила, что меня надо предать суду за предательство!
– Но, в таком случае, я никак не смогу быть вам полезен! – Уилкоксин вскочил со стула и направился к двери.
– Подождите минутку, – сказал Джим. – Возможно, вы сможете мне быть полезны, но не как защитник, не более чем любой другой человек, но вы сможете помочь мне в другом.
– Как?
Уилкоксин обернулся к нему, когда одна рука была уже на ручке двери.
– Начнем с того, – спокойно начал Джим, – что вы хотя бы будете считать меня невиновным до тех пор, пока не будет доказано обратное.
Уилкоксин остался стоять у двери, затем рука его упала с ручки, он медленно пошел обратно и сел на стул.
– Извините, – сказал он, глядя на Джима. – Ну, хорошо. Скажите, что я могу для вас сделать?
– Видите ли, – сказал Джим, – с одной стороны, вы можете пойти со мной завтра на заседание комиссии, как мой адвокат. Но, с другой стороны, я буду рад, если вы ответите мне на несколько моих вопросов. Во–первых, почему эта Комиссия, Правительство и весь народ вообще так хотят признать меня виновным в предательстве, хотя все, что я сделал – это вернулся живым с Тронного Мира и привез с собой ценный космический корабль, а также двух людей Империи? Я просто не вижу, как это может сочетаться с тем, что я решил предать людей, когда находился на Тронном Мире. Конечно, существует еще Макс Холланд, который желает обвинить меня во всех смертных грехах, но, если у вас имеются только его показания, я думаю, беспокоиться не о чем.
– Как вы не понимаете? – прервал его нахмурившийся Уилкоксин. – Все эти разговоры о предательстве начались потому, что они боятся, что вы наделали на Тронном Мире такого, что Империя возжаждет мести, и неизвестно, что сделает с Землей.
– Почему? – спросил Джим. – Почему?..
Уилкоксин даже поперхнулся.
– Может быть потому, что дядя Императора и его брат мертвы. Разве не может Император захотеть, чтобы Земля заплатила за их смерть?
Джим ухмыльнулся. Брови Уилкоксина удивленно поднялись вверх.
– Вы думаете, это смешно? – спросил он.
– Нет, – сказал Джим. – Просто теперь я понял, почему меня решили обвинить в предательстве. Ведь, насколько я знаю, предательство карается смертной казнью?
– Иногда… – нерешительно сказал Уилкоксин. – Но причем здесь это?
– Боюсь, что не смогу вам объяснить. Скажите, вы не могли бы пойти и повидать Ро на борту корабля?
Уилкоксин покачал головой.
– Я пытался это сделать раньше, – сказал он. – Но власти не разрешили мне даже приблизиться к кораблю.
– А вы сможете передать ей записку? – спросил Джим.
– Думаю, да. – Уилкоксин нахмурился. – Хотя я не знаю, смогу ли я передать вам ее ответ.
– Это не обязательно. Ро отдала меня земным врачам безо всякого протеста. Следовательно, она доверяла им. А отсюда я делаю вывод, что она не знает, что собирается сделать завтра со мной эта Комиссия. Не сможете ли вы просто передать ей, какие цели преследует эта Комиссия и каково отношение ко мне этих людей.
– Думаю, что да, – сказал Уилкоксин. Потом он с бодростью добавил. – Да, конечно, я смогу! Если ничего больше не останется, я поговорю с ней завтра утром. Они вызывают ее, чтобы она повторила свой рассказ перед Комиссией. Она, несомненно, будет также присутствовать при расследовании.
– Если вы сможете передать ей это сегодня вечером, я буду вам еще более благодарен.
– Наверное, смогу. – Уилкоксин странно на него взглянул. – Но что вы от нее ожидаете? Она ведь теперь не сможет дать другие показания, чем в первый раз.
– Я от нее этого и не жду.
– Но ведь вы сказали, что ни один человек на Земле не в силах вам помочь. Значит, помочь вам смогут она и еще этот человек, который прилетел с вами с Тронного Мира. Разрешите мне предупредить вас, что они – главные свидетели обвинения против вас. Короче говоря, в вашу защиту не выступит ни один человек.
– Может быть, да, а, может, и нет. – Джим слегка улыбнулся. – Существует ведь еще и губернатор с Альфы Центавра III.
– Он! – Глаза Уилкоксина зажглись. – Я никогда о нем не думал! Это верно – он ведь хотел замолвить слово за Ро, когда она захотела остаться на корабле. Может быть, он и выступит завтра в вашу защиту. Хотите, чтобы я связался с ним?
Джим покачал головой.
– Нет. Предоставьте это мне.
– Не понимаю, – тоже покачал головой Уилкоксин. – Просто не понимаю. Но я – с вами. Что–нибудь еще?
Он взглянул на Джима.
– Нет. Просто передайте все Ро, если сможете.
– Хорошо, – Уилкоксин встал. – Я приду за полчаса до того, как вас отправят в Комиссию по расследованию, и я поеду с вами.
Он подошел к двери, подергал за ручку и постучал.
– Это Уилкоксин! Откройте!
4
Даниэль Уилкоксин зашел к Джиму следующим утром ровно в восемь пятнадцать, и сидел рядом с ним в закрытой машине, отвезшей их в зал заседаний Комиссии в одном из зданий Правительственного Центра. Расследование, как сказал Уилкоксин, должны начать ровно в девять.
Джим спросил только, удалось ли ему переговорить с Ро. Уилкоксин кивнул.
– Мне не разрешили подняться на корабль, – сказал он, – но мне удалось переговорить с ней по телефону, установленному на одном из пограничных постов по охране корабля. Я задал ей множество общих вопросов, ответы на которые мне якобы были нужны, чтобы защищать вас, и передал между строками то, что вы хотели ей сообщить.
– Хорошо, – сказал Джим.
И после этого, за все время, пока они ехали в машине до Правительственного Центра, Джим не произнес ни единого слова, и полностью игнорировал вопросы, которые пытался задавать ему Уилкоксин. Дошло до того, что адвокат был вынужден толкнуть его локтем, чтобы привлечь к себе внимание.