Однажды в предзакатный час он сидел на палубе, поглядывая на скалистые утесы острова Санта-Лузия и наслаждаясь покоем, как вдруг почувствовал, что в душе у него зарождается своя морна, готовая вот-вот соскользнуть с тонких струп его неразлучной спутницы гитары. И действительно, через мгновение в чистом вечернем воздухе, словно незаметно прилетев откуда-то издалека, негромко зазвучала морна.
Взбудораженный, неудовлетворенный своими стихами, он запутался в собственных мыслях, впрочем, сейчас он думал лишь о глазах Шандиньи, его маленькой Шандиньи. И на Шико нахлынули воспоминания.
Вот он увидел ее впервые. А может быть, просто впервые обратил на нее внимание? Ему приглянулась ее стройная фигурка, черные глаза. Кто же она такая? — Это дочка ньо Эдуардиньо. — Какого ньо Эдуардиньо? — Да ты что, парень, с луны свалился? Кто не знает ньо Эдуардиньо с Мадейры?! Мать ее звали Биа да Консейсао, она была с острова Боавишта. — А сама Шандинья родилась на Сан-Висенти? — Вроде бы так. — Какая она хорошенькая, пойду приглашу ее танцевать.
Тесно прижавшись друг к другу, они танцевали морну. Лицо девушки было совсем рядом, и он вдыхал запах пудры и касторового масла, которым были смазаны ее волосы. Они танцевали и на следующий вечер, и еще несколько вечеров подряд, потом начали встречаться и вскоре объяснились в любви. Ты даже не представляешь себе, Шандинья, какая ты красивая, ей-богу. Почему я тебя раньше никогда не видел? — Я целый год болела, и теперь отец не разрешает мне надолго отлучаться из дому. — А как же мы тогда сможем видеться? — По вечерам я часто навещаю мою крестную, тетушку Кармен, она живет на холме «Ойл компани». Приходи туда, как стемнеет, и жди меня около каменной ограды — я буду возвращаться этой дорогой домой. — Шандинья, давай выйдем на балкон. Там прохладнее. Постарайся теперь приходить каждую субботу на вечеринки к Бие Маскареньяс, ладно? И Шико впервые поцеловал Шандинью, а она вздохнула, покорная его воле, и глаза ее засияли влажным и счастливым блеском. Потом, каждый раз вечером, когда она возвращалась от крестной, Шико поджидал ее у каменной ограды, и на холме «Ойл компани» они целовались, сжимая друг друга в объятьях, и радостно смеялись, как смеются все влюбленные на свете.
Думать о Шандинье еще приятнее, чем играть на гитаре морны. Гитара и Шандинья с глазами, похожими на спелые виноградины, с длинными, как у принцессы, волосами, наполняют его жизнь сладостным волнением.
Так что же все-таки приковывает сейчас внимание Шико Афонсо к незнакомке? Глаза, похожие на два блестящих камушка? Лицо цвета спелого финика? Распущенные, точно у русалки, волосы?
Море на горизонте заволокло туманом, от бескрайнего простора повеяло одиночеством.
Пальцы Шико лихорадочно перебирают струны гитары, морна получается легкая, грациозная, музыка и слова рождаются как бы сами собой. И вновь перед ним встает лицо цвета спелого финика, распущенные, как у русалки, волосы, блестящие глаза. О, эти глаза колдуньи.
Он несколько раз повторил морну от начала до конца и застыл, опустив гитару на колени, счастливый и восхищенный.
6
Очнувшись от грез, Шико Афонсо отнес гитару в каюту, а когда вернулся на верхнюю палубу, снова заметил среди пассажиров привлекшую его внимание женщину. Немолодая, поблекшая, высохшая от голода, вся в черном. Почему она привлекла его внимание? Шико бродил и бродил по палубе, пока наконец его не осенило. Господи, как все, оказывается, просто. Ему даже захотелось расхохотаться.
Это же дальняя родственница ньо Жуки, с которой тот прожил столько лет. Шутка сказать, родственница самого ньо Жуки. Полное его имя Жон Маргозо, и страшен он как смертный грех, да к тому же еще черен как головешка. А Шико-то, дурак, все голову ломал, что это за женщина! Нечего сказать — великая загадка! Если кому расскажешь, засмеют. Вот уж и впрямь мир тесен. Впрочем, Острова Зеленого Мыса невелики. Значит, это родственница ньо Флоренсио, нья Клементина собственной персоной. Только постаревшая, изможденная. Прожитые годы ее не красили, а уж голод и подавно. Множество картин из прошлого ожили в воображении Шико.