Уж и поиздевались они с ребятами в свое время над этим Жукой — он был тогда муниципальным чиновником. Лицеисты, быстро признавшие Шико своим парнем, — народ шкодливый. Шико был младше всех и о многих проделках своих приятелей знал только по рассказам.
«Ньо Жука, а как у вас дела с новой книгой?» С этого вопроса обычно все и начинается. Жука тотчас приглашает всю компанию к себе домой. Приносит им стулья, а сам усаживается в кресло, угощает сигаретами и с неизменно сонным видом читает свои очерки, написанные очень старательно, и радуется, что они находят отклик у ребят, которые хвалят, а он улыбается, польщенный.
— Ньо Жука, ведь правда, что о вашей последней книге в печати появилось много отзывов?
Он тотчас отправляется в кабинет за газетными вырезками.
— Прочтите-ка эту заметку из «Диарио де нотисиас». Книга: «Прекрасные уголки моей родины». Автор: Жука Маркес Флоренсио. Рецензия без подписи.
Книга зеленомысского писателя, описывающая жизнь родного автору архипелага, кажется нам значительным явлением, ее с полным основанием можно назвать ценной, поскольку она знакомит читателя с индивидуальным и общественным опытом островитян. Мы вправе многого ожидать в будущем от автора подобного произведения.
Тут входит нья Клементина с чаем и пирожными.
— Позвольте задать вам один вопрос, ньо Жука, — с самым невинным видом обращается к нему Армандиньо. — Как вы творите? То есть при каких обстоятельствах вы испытываете наибольшее вдохновение? В то время, когда прохаживаетесь по молу? Или в домашней обстановке? Вечером или днем? Мне рассказывали, будто вы обдумываете свои произведения на вершине Королевского форта, любуясь в тишине открывающимся оттуда видом на бухту. Это правда?
— А вот я слыхал, — вступает в разговор Дико, — что ньо Жука испытывает прилив творческих сил после сьесты.
— Ну, это когда как получается. Все зависит от настроения. Я могу работать в любое время дня и ночи. Знаете поговорку: не каждый день праздник бывает, зато каждый час годится для работы.
Ботинки жмут ему ноги. Он снимает их и надевает домашние туфли.
— Но вот что любопытно. Вдохновение чаще всего приходит ко мне по ночам. Можете себе представить? В комнате полумрак, окна распахнуты настежь, кругом абсолютная тишина. И я начинаю бродить по комнате, расхаживаю из угла в угол (для наглядности он тут же это продемонстрировал), разговариваю сам с собой, жестикулирую, и, заметьте, я делаю все это со-вер-шен-но го-лый!
Они с трудом удерживаются, чтобы не прыснуть со смеху, представив себе этого обрюзгшего толстяка в чем мать родила. Жирное брюхо колышется при ходьбе в такт шагам — Жука Флоренсио разгуливает нагишом ночью по комнате, обдумывая очерки, получившие, если верить тому, что он сам писал на суперобложках своих книг, всемирную известность…
Нья Клементина в ярком шелковом платке, завязанном по последней сан-висентской моде на макушке, снова входит в гостиную — выпейте, пожалуйста, еще чашечку, возьмите еще пирожное.
Но тут неожиданно гаснет свет, да и терпение парней истощилось. Чай уже выпит, пирожные съедены. Кто-то из лицеистов вдруг осведомляется у ньо Жуки, собирается ли он и роман, о котором им говорил, писать в голом виде. На этот раз ребятам не удается сдержаться и они разражаются громовым хохотом, но тут же замолкают, испуганные: наверное, он здорово на них рассердился. Вот сейчас ньо Жука выставит их всех за дверь, и поделом. Но ничуть не бывало. Ньо Жука оказывается истинным джентльменом. Он спокойно ждет, пока дадут свет.
— Большую часть этого романа, друзья, я действительно намерен писать в голом виде, в этом нет сомнения, поскольку именно в таком состоянии мне легче всего разобраться в своих эмоциях и бурлящих в мозгу идеях.
Ньо Жука — душа-человек. Простой и непритязательный. А может быть, он чудак? Или слегка с придурью? Выходя от него, лицеисты уже не раздумывают об этом, они хохочут до упаду.
Неожиданная встреча с Клементиной — как же она похудела, бедная! — напоминает Шико Афонсо годы учения в лицее. Вдали показался едва различимый силуэт острова Санту-Антан — родины Шико, и на мгновение парень забыл и о Шандинье, и о паруснике, и о гитаре, и о морнах, и даже о засухе, опустошившей Острова Зеленого Мыса.