люда. Дона Жужу пробует блюдо и принимается расхваливать хозяйку. Жожа и дона Франсискинья вторят ей. Кускус — приготовленные на пару кусочки теста из рисовой или кукурузной муки — получился на славу: нежный, мягкий, несмотря на недостаточно глубокую кастрюлю, и, даже намазанные маслом, ломтики приятно отдают корицей. Блюдо удалось Валентине на славу. Она знает, как много это значит. Престиж хозяйки дома на Островах определяется ее кулинарными способностями. Зеленомыска должна уметь приготовить три вещи — настоящую кашупу, сладости и вкусный кускус. Теперь поговорим о доне Жужу. За весь вечер она не проронила ни слова, только слушала других и поддакивала, почти не раскрывая рта. Но если уж она заговорит, то попадает в самую точку. Увлеченный колоритным рассказом ньи Жожи, я оставил в тени дону Жужу — это непростительный промах. Она не заслуживает такого отношения и никогда не заслуживала, простите меня, нья Жужу, поверьте, я не со зла. И сейчас, во время еды, я все внимание отдам вам, согласны? Она сидит напротив меня, сдержанная, скромная. Манеры у нее мягкие, спокойные, юна все делает неторопливо — говорит, разрезает кускус, подносит чашку к губам. Движения ее размеренны, так же как и слова. Кажется, что она заранее продумала, как надо сесть, подняться с места, поднести ко рту ломтик кускуса, как размешать кофе со сливками и вытереть губы салфеткой. «Дона Валентина, очень вкусно, прямо объедение!» Я обращаю внимание на то, что кожа у нее очень светлая. Дона Жужу родилась на острове Фогу, в жилах ее нет негритянской крови, и тайна ее генеалогического древа хранится за семью печатями в ящике секретера. У всех уроженцев Фогу схожая родословная. А я хочу воздать ей по заслугам, и это не просто любезность хозяина дома, отнюдь нет, дона Жужу — креолка до мозга костей. «Я зеленомыска, очень этим горжусь и никогда не скрываю своего происхождения. Иногда кто-нибудь здесь, в Лиссабоне, спрашивает, не бразильянка ли я, подобный вопрос приводит меня в негодование. Какая я вам бразильянка?! С чего вы взяли? Нет, господа, я с Островов Зеленого Мыса и иной родины знать не желаю, я ведь не какая-нибудь замурзанная служанка, что ведет тут развеселую жизнь и выдает себя бог знает за кого, нет, господа, я с Островов, я исконная зеленомыска, родом с Фогу, — вот так я говорю всем и всюду, куда бы меня ни занесла судьба». Речь и манеры у нее спокойные, мягкие, дона Жужу умеет увлекательно рассказывать, у нее приветливая, ласковая улыбка, и послушать ее — одно удовольствие. Она высказывает свои суждения о жизни, и если говорит на португальском языке — то с акцентом, если же по-креольски — то свободно. Когда ей случается говорить на креольском диалекте родного острова, это у нее тоже отлично получается. «Ведь криольо — язык колыбели, язык моей родины, и я не могу от него отречься, как не могу отречься от родных мест, я прихожу в ярость, когда вижу этих вертушек, что давно уехали с Островов Зеленого Мыса и теперь стараются скрыть, откуда они родом. Я встретила одну такую особу на Тиморе, она уверяла, будто отец у нее бразилец, а мать португалка. И так уж она старалась провести меня, а я-то все приметила — и цвет ее кожи, и волосы, хоть она хотела все это скрыть, но все же достаточно было одного пристального взгляда, чтобы я узнала в ней землячку. Я спросила, как ее фамилия, и тут же сказала про себя: да ты, голубушка, с острова Брава, из семьи тех самых Фариа с Брава, и через несколько дней действительно убедилась, что я была права». Точь-в-точь такую же историю недавно рассказала Жожа. Это случилось с ней на открытой площадке возле ресторана в Рибамаре в квартале Алжес. «Я спросила ее без обиняков: вы случайно не родственница ньо Онтоне Тутуда, с Санту-Антана, того самого, что торговал на рынке? Увидев, что я не собираюсь дипломатничать, она прикусила язык и растерялась. Я поначалу чуть было не обозвала ее нахалкой, но, когда она присмирела и стала тише воды ниже травы, я промолчала — с такими людьми я веду себя сдержанно». Я было подумал, что о Виторе мои собеседницы уже забыли, но тут дона Жужу, держа ломтик кускуса в руке, осторожно и словно бы между прочим спросила: «Жожа, а сколько лет Витору?» — «Семнадцать». — «Милая, — подала голос дона Франсискинья, — да он у тебя в расцвете сил». Услышав это заявление, я стал размышлять о чем-то своем и очнулся только тогда, когда речь уже зашла о том, что в нынешние времена нашим землякам живется не сладко, им здесь не доверяют. «Да, теперь приходится туго. Знаете, если где-нибудь им и удается хорошо устроиться, так это в Дакаре. Оттуда они уезжают обычно в Лиссабон, потом из Лиссабона в этот сумасбродный Роттердам, и уж там-то они живут в свое удовольствие: у одних обедают, у других ужинают, соотечественники их поддерживают, помогают им. Не знаю, в чем мы провинились, только повсюду на нас косятся — не известно, почему — и всюду нас ждут неприятности. Стоит только зеленомысцу хоть чуть-чуть оступиться, сделать один неверный шаг, и конечно — ему вовек не освободиться от подозрений». Однажды в гостях у тетушки Консейсао Медины, что живет в районе Сан-Бенто — она как раз отмечала свой день рождения, и в доме было полно гостей, — Жожа сказала: «Мир перевернулся вверх ногами. И все из-за этой заварушки с террористами. Знаете, сверчок под камнем тихохонько верещит и если наступить на него, то раздавишь, но дай ему волю — он высоко взлетит». — «Конечно, нечего соломенному чучелу прыгать через костер», — подхватил кто-то из гостей. «Это уж точно, только сдается мне, многое у нас делается не так, как надо». — И нья Жожа оглянулась по сторонам, она знала здесь всех, кроме двух девчонок в узеньких мини-юбках — откуда они тут взялись, неизвестно. Волосы выпрямлены в парикмахерской, веки подведены зеленым, на одной из них курточка в обтяжку — а она такая толстушка. Другая тоже полновата. Препотешная особа, явно претендует на утонченность. И обе умничают изо всех сил. В бытность свою на Сан-Висенти эти девицы явно занимались тем, что заманивали к себе в дом клиентов и где-нибудь в квартале Монте-де-Сосегу, на Ломбо или на улице Коко целыми днями ожидали, не постучит ли кто в дверь. Сразу видно, чем они занимались дома, недаром обе так громко хохочут, и у обеих эти развязные манеры и такой грубый язык — точно у портовых грузчиков; ни воспитания, ни приличных манер, сразу видно, откуда явились эти две девицы, — из квартала Рабо-де-Салина или с улицы, которая у нас называется Налей-ка-еще-пивка. А теперь они пытаются выдать себя за интеллигентных девушек. Впрочем, на какие только хитрости не пойдешь, лишь бы взять у жизни свое. А что это за паренек, вон тот, что сидит поодаль, ощерившись, точно кусачий щенок? Может, он тоже один из тех — из осведомителей? Оглядевшись наконец по сторонам, Жожа вдруг заявила, что ничего не смыслит в политике. Однако окружающие подумали, что она сделала это неспроста, и промолчали. Здесь не место для подобных тем. Даже молодежь, даже студенты не рискнули поддержать этот разговор. Нажить себе неприятности ничего не стоит — даже сам не заметишь, как это случилось. Ведь никогда не знаешь толком, что собой представляет твой собеседник и какие у него намерения. В наше тревожное время даже соотечественникам нельзя доверять. Но все-таки, скажите на милость, кто они такие, эти две красотки, что незваные явились в дом к нье Консейсао Медине? Разве вы не слыхали, что сейчас даже среди женщин немало осведомителей? Все вынюхивают, все высматривают, а потом доносят куда следует? Ну, а что думают о политике другие гости? Всех, конечно, расспрашивать не стоит, но такого близкого знакомого, как инженер Ваз, — все его зовут просто Жо, — можно было бы спросить. Этот не станет уходить от ответа, подобно тетушке Жоже. Но все же кто эти молодые особы, что пришли без приглашения? Остается только гадать. Вероятнее всего, это девицы легкого поведения, посетительницы злачных мест, постоянные клиентки баров на Кайс-до-Содре, поджидающие моряков или прожигателей жизни — молодых людей, которые не знают, как убить время. Эти девицы, так же как и те креолки, что приехали в Португалию с Островов Зеленого Мыса в надежде на легкий заработок, мечтают о жизни веселой и беззаботной, а сами между тем незаметно для себя втягиваются в неприятные и, в общем-то, довольно обременительные дела. Жизнь трудна, предметы роскоши стоят дорого, клиентов оказывается не так уж много. Эти девицы одна за другой начинают заниматься грязными делами — служить осведомителями. Итак, никто здесь не знает толком, кто эти две развязные особы с вызывающе размалеванными лицами, в узеньких мини-юбках, сковывающих движения. Если судить по их высказываниям, то их можно принять то за отчаянных леваков, то, напротив, за ультраправых. Никто не знает, откуда они взялись, но все явно их опасаются. Осторожность — это самый верный способ уцелеть, береженого бог бережет. Кроме того, гости пришли сюда веселиться, а не беседовать о политике. Играет музыка, все танцуют, подходят к столу, закусывают, праздник будет длиться весь вечер, а может быть, затянется и до глубокой ночи. А вот темнокожая девушка в модном платьице и красивых туфельках ни у кого не вызывает подозрений — это серьезная особа, так же как и сопровождающие ее двое парней. Тот, что повыше, учится на инженерном факультете, второй — на юридическом. А девушка — ее зовут Зилда — слушает ку