— Кто, гостиница? — Ткач был уже изрядно под газом и соображал с трудом.
— Нет, Снежана. Во сне.
— Во сне, говоришь… А с каких это пор ты веришь в сны?
— А вот с этих самых и верю. Понимаешь, а вдруг там, — он показал рукой вверх, — что-то все-таки есть? Вдруг там рай, и моя Снежана? И она оттуда смотрит на нас и хочет этого праздника. Представляешь, вся в белом и с крылышками…
— Скажи честно, ты свихнулся?
— Не исключено, — пожав плечами, ответил Греков.
16
В тот день, когда хоронили Снежану Грекову и город целый день находился во власти непогоды, молодой художник Денис Арцеулов искал натурщицу для своей новой работы. То есть сначала он вышел на улицу просто потому, что с утра его мучили будуны и хотелось пива. После пива в голове посветлело, а буран подсказал идею картины со Снежной Королевой в качестве главного действующего лица. А может, причиной был вовсе не буран, а тридцатитрехэтажная белая громадина — новый отель, возле которого уже начали работать ларьки. В одном из них Арцеулов как раз и купил свое утреннее пиво.
Натурщицу он нашел несколько часов спустя, уже под вечер, совсем в другом месте и будучи уже в том градусе подпития, когда скрытая в глубине подсознания наглость прорывается наружу и берет верх над природной скромностью.
Блондинка с холодным аристократическим лицом была не одна. Но художник не обратил совершенно никакого внимания на мужчину, идущего рядом с нею, Решительно преградив обоим путь, он обратился к женщине так, как если бы никакого мужчины не было в помине.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я художник, и вы должны мне позировать сегодня вечером.
Он всегда говорил именно эту фразу, и, как ни странно, многие действительно соглашались ему позировать. Вернее, чаще всего отвечали так: «Вы сумасшедший?»
Но на это Арцеулов заявлял без тени смущения:
«От сумасшедшего до гения один шаг», — и дамам было нечем крыть.
Нет, конечно, его нередко посылали на три буквы, иногда били по щеке или по обеим, а то и просто по морде, но процент давших согласие позировать — и отнюдь не всегда в одежде — был достаточно высок для того, чтобы не отказываться от этой практики.
Блондинка в ответ на слова Арцеулова не произнесла ничего — просто остановилась как вкопанная, глядя на него непонимающе. А вот ее спутник повел себя странно. Он не возмутился, как следовало бы ожидать, и не сделал ничего, что полагается делать в таких случаях. То есть не набил нахалу морду, не оскорбил его словесно, не попытался сдать куда следует и даже не счел нужным просто проигнорировать приставания и побыстрее увести даму, как это делают в подобных ситуациях рафинированные интеллигенты, не склонные к дракам и нецензурным выражениям.
Ничего этого спутник сногсшибательной блондинки не сделал. Он бросил спутницу на произвол судьбы, а сам быстрым шагом направился к стоящим неподалеку красным «Жигулям».
На это Арцеулов тоже не обратил внимания, но тут блондинка попыталась догнать мужчину. Ей это не удалось, зато «Жигули» резко рванули с места навстречу, чуть не сбили ее, и не заметить этого художник не мог при всем желании.
Арцеулов помог упавшей девушке подняться и сам , задал вопрос, который обычно адресовали ему:
— Он что, сумасшедший?
— Кто? — удивленно спросила блондинка.
— Ну, этот тип в «Жигулях».
— Не знаю, я не заметила.
— Понятно. Кто из нас пьяный, ты или я?
— Наверное, ты, — ответила девушка, но все-таки пошла с Денисом рядом, а еще через несколько минут согласилась ему позировать…
— Интересно, что я скажу мужу, — пробормотала она на следующее утро, зевая и потягиваясь.
— А у тебя есть муж? — удивился Арцеулов.
— К несчастью, — ответила девушка, которую, как выяснилось еще накануне вечером, звали Мариной.
— Так это он вчера уехал так поспешно и не попрощавшись?
— Куда уехал?
— Откуда я знаю. Вдоль по проспекту Гагарина на красных «Жигулях».
— Не понимаю, о чем ты говоришь.