— Вчера, когда мы с тобой познакомились, с тобой был какой-то тип. Он уехал на красных «Жигулях» и чуть тебя не задавил.
— Разве? Не помню.
— Да? И часто у тебя это бывает?
— Что?
— Ретроградная амнезия. Провалы в памяти.
— Никогда ничего такого у меня не бывает. И вообще, мне идти пора.
И она ушла, оставив вопрос об амнезии открытым, но дав художнику надежду разрешить эту проблему в будущем. Когда они целовались на прощанье в прихожей, Марина дала понять, что эта встреча не последняя и она непременно придет позировать еще, причем очень скоро. Муж позированию не помеха, и пора ему привыкать.
А на следующий день, ближе к ночи, уставший от трудов праведных и трезвый от безденежья Арцеулов решил посмотреть американский триллер про маньяков по местному телеканалу. Но включил ящик слишком рано и попал как раз на белокаменские новости.
— Интересное предположение относительно логики действий маньяка высказал известный в нашем городе психиатр, доктор медицинских наук Борис Абрамович Медник, — бодро сказал телерепортер, и на экране появилось благообразное лицо психиатра.
— Любой серийный убийца обязательно следует некоторой логике, но подчас она понятна только ему одному. В нашем случае это не совсем так. Обратите внимание на цвет волос жертв Санта-Клауса. Ирина Маелова — брюнетка. У Галины Петренко — русые волосы. У Снежаны Грековой — золотистые. Последняя жертва, о которой стало известно сегодня — блондинка. Правда, не натуральная, а крашеная — но все равно закономерность налицо. И она каким-то образом связана с характером мании этого человека.
— Вы хотите сказать, что для каждого преступления Санта-Клаус выбирает более светловолосую жертву?
— Это совершенно очевидно.
— Но тогда не логично ли будет предположить, что четвертое убийство окажется последним? Ведь у блондинок самые светлые волосы.
— Ручаться за это нельзя. Есть ведь еще и натуральные блондинки. А кроме того, он может выстраивать не прямую, а что-то вроде синусоиды — сначала от темного к светлому, потом наоборот, и так далее…
Слушая эту беседу, Денис задумчиво наматывал на палец длинный белый волос Марины. Она была натуральной блондинкой. Но думал Денис не столько о Марине, сколько о том типе в красных «Жигулях». Гордившийся своей фотографической памятью художник никак не мог вспомнить его лицо.
17
— Жалко Снежану.
— Как любого перспективного клиента.
— Ты циник, и это плохо. Неужели тебе не жаль ее просто по-человечески?
— По-человечески мне жаль всех. Даже себя. Но не ты ли проповедуешь, что после смерти все мы перенесемся в мир, где всегда тепло, сияет солнце и цветут орхидеи? У нас с тобой разделение труда. Тебе — бог, мне — бизнес. Чего стоит церковь без денег? Это только Христос гонял торгующих из храма, да и то его последователи сообразили, что зря.
— Если бы христианские заповеди кто-нибудь выполнял, им бы цены не было…
— Сомневаюсь.
— Ладно, я не о том хотел поговорить. Ты заметил, последняя жертва не имеет к нам никакого отношения. Как и вторая.
— Но в отличие от первой и третьей.
— Вот именно.
— Да. Не лишено своеобразия. Впрочем, у инквизиторов должен быть иезуитский ум. Только какова цель?
— Нагие девушки на снегу. Это тебе ничего не напоминает?
— А что это должно мне напоминать?
— Вспомни, до чего у нас осталось четыре дня.
— До дня рождения Солнца. Ну и что?
— А теперь вспомни канон мессы Торжествующего Рассвета. Ты ведь сам участвовал в его составлении.
— Ты хочешь сказать?..
— Именно это я и хочу сказать.
— Да, но ведь их же никто не привязывает к деревьям и не морозит насмерть.
— Это знаем мы с тобой. А представляешь, что скажут простые обыватели, когда узнают, как проходит ночная месса дня рождения Солнца?
— А они узнают?
— Ну, раз мы решили стать открытой церковью и допустить к своим службам непосвященных, то значит, не будет и тайн. Так вот, обыватели скажут, что это кто-то из наших свихнулся на почве разврата и языческих заблуждений. А могут и всю церковь обвинить в человеческих жертвоприношениях.