Линии телефонной связи — точно проводка электрошока к душам абонентов; аппарат со своим омерзительным «дзи–и–и–инь!..» — оголенный конец медной проволоки, no–садистски воткнутый заостренными контактами в твой нежный мозжечок.
Телефоношок какой–то.
Но еще хуже телефона — компьютер, особенно, когда надо работать, а не хочется; голубой квадратик экрана с программой Lexicon, прыгающий лимонно–желтый прямоугольник курсора, ежеминутно рожающий бессмысленные слова, пальцы, выбивающие на клавиатуре чечетку–тук, тук, турук–тук, тук, тук–тук.
Мало времени, мало, и чечетка переходит в рэп — тук–тук–тук–тук–тук–тук–туктуктуктуктук. Ага, вот и фраза, две фразы, предложение, абзац.
Много слов, много фраз, много предложений, много абзацев. Обозрение, репортаж с места событий, интервью, очерк, заметка, прогноз. Быстренько отредактировать, записать, перегнать на дискету, отвезти в редакцию, переписать в редакционную машину.
Все, уф–ф–ф…
Хорошо, — что при нынешних либеральных порядках в редакции можно, если свой аппарат дома стоит, и на работу не ходить; да к тому же еще, если ты авторитетный Обозреватель довольно популярного столичного издания. К тебе прислушиваются, тебе верят, твое имя на слуху. Так что — за прогулы по КЗОТу?
Но есть штука, еще хуже телефона и компьютера: телевизор. Особенно, когда последние известия: много ли там уже положили? С другом из редакции на ящик «Абсолюта–цитрон» поспорили, что до конца весны официальное количество трупов перевалит за пять тысяч, и друг, видимо, проспорит… Знаешь, что времени нет, а оторваться не можешь — предчувствуешь лимонный привкус шведской водочки на языке.
А потом — судоржно хватаешься за работу, выпиваешь литр крепчайшего кофе и, как безумный, смотришь на часы — ага, за ночь двадцать пять страниц текста про отличных парней из штата Мичиган, голубоглазых стейтовских бизнесменов, производителей замечательного корма для аквариумных рыбок, об их трогательной заботе о российских потребителях…
А дружба–то и забота нынче почем? Двадцать баксов за страницу — а потому давай, Обозреватель, выбивай рэп на клавиатуре:
Тук–тук, я ваш друг.
Два. — Дцать. — Бак. — Сов. — Стра. — Ни. — Ца.
Так–так–туктуктуктук.
Но, что ни говори, ото всех этих изощрений научно–технического прогресса только головная боль, и, как в любимом народом мультфильме — все по нарастающей, в арефметической прогрессии: от телефона голова болит больше, чем от пишущей машинки, но не как от компьютера. От телевизора — еще больше… Еще бы, количество трупов растет в геометрической прогрессии, такая скорость… И это радует: двадцать бутылок по одиннадцать баксов… Постойте, сколько же это будет?
Но — когда и телефон, и компьютер, и телевизор, когда это все вместе наваливается, одновременно, то — хоть в петлю. Или, что менее безопасно и куда более приятно — в запой.
Но сейчас — нельзя, потому что неожиданно подвалила халтурка: двадцать пять страниц какого–то каталога какого–то стейтовского концерна, даже не концерна, а какого–то там сто тридцать третьего эксклюзивного дистрибьютера какого–то шестнадцатого филиала девятой дочерней фирмы по двадцать баксов за страницу. Деньги, конечно, не ахти какие, но для Обозревателя авторитетного столичного издания с зарплатой согласно тарифной сетке…
А потому надо сосредоточиться, и чечетку на клавиатуре перевести в темп нью–йоркско–московскго рэпа: тук–тук, тук, тук–тук, тук–тук–тук–тук–тук…
— Дзи–и–и–инь!..
Зараза, ну звони, звони, хоть до окончания чеченской войны, все равно не подойду…
— Дзи–и–и–инь!..
И кто же это в половине одиннадцатого вечера может так названивать?
— Дзи–и–и–инь!..
Ну, ладно.
Поднялся, отодвинул стул, посмотрел на табло определителя (подачка научно–технической революции стойкому телефонофобу) — домашний номер Главного редактора.
М–м–м… К чему бы это?
Конечно, приятные новости по телефону тоже могут случаться: Обозревателя повысят до должности Председателя Роскомпечати, у Президента обнаружится цирроз печени, в редакцию пришлют новые тарифные сетки, с оплатой исключительно в баксах, в Чечне положат больше пяти тысяч наших и друг решит досрочно проставить «Абсолют–цитрон», но ни с одной этой новостью не будет звонить Главный, он может привнести в душу только раздраженность, смятение, суету, мгновенный испуг, синусоидно возникающее в мозгу напряжение, как это настырное, с пугающей периодичностью повторяемое:
— Дзи–и–и–инь!..
А пошел ты… Не подойду я к тебе, хоть тресни! Я занят, заболел, умер.