Его предсмертный вой был таков, что у многих внизу и наверху мороз прошел по коже. Но длилось это недолго. Глухой удар, вскрик какой-то женщины-и все.
Ткач, которого не пугала высота, подошел к краю крыши и посмотрел вниз.
- Мало ему,- заявил он.- Надо было сделать с ним то же самое, что он сам делал. Раздеть и к дереву привязать. А еще - кое-что ему отрезать. А еще...
- А ведь он сам туда свалился,- профессиональным глазом оценив обстановку, сказал генерал Голубев.- Взял и упал. Болевой шок, потеря крови, обморок. А Данилов действовал в пределах необходимой обороны.
- Все равно он слишком легко отделался,- упрямо повторил Ткач.
- Между прочим, самосуд у нас в стране запрещен,- заметил губернатор, который тоже оказался на крыше.
- Мало ли что у нас в стране запрещено,- ответствовал Ткач.
Тен-таи изменяют своим женщинам без лишних сомнений и угрызений совести и считают ревность чувством недостойным.
Сами тен-таи никогда не ревнуют.
Они просто знают, что им нечего бояться. Кто же захочет изменить самому искусному любовнику на свете с простым смертным?
А если спор из-за женщины возникает между двумя тен-таями, то на этот случай существует бой.
Светлый бой без оружия, без боли и без смерти.
58
Однажды, еще до дня рождения Солнца, Лена Зверева, оскорбленная пренебрежением Кости Данилова к ее сексуальным домогательствам, вслух усомнилась в его мужских способностях.
Костя не обиделся, ибо тен-таям это несвойственно, но заметил как бы между прочим, что воины тентай-де - самые искусные любовники на свете. Существуют на Востоке любовники искуснее их, но те всю жизнь посвящают одной только плотской любви. А для тен-таев таковая любовь - лишь одно из проявлений жизни, причем не самое главное, поскольку бой для них все-таки важнее.
В ночь с 25 на 26 декабря, ближе к утру, Лена смогла убедиться, что тен-таи действительно очень искусны в любви. Правда, она никогда не имела дела с лучшими любовниками Востока и не могла сравнить - но одно было несомненно: никто из примерно двух десятков мужчин, бывших у Лены до Кости, не мог не только сравниться с учеником тен-тая, но даже приблизиться к нему в этом искусстве.
В последующие пять дней и ночей Лена ни разу не надевала одежду и потеряла счет сеансам и кульминациям любви.
Эпилог
- А ведь на самом деле идея здоровая,- сказал в новогоднюю ночь начальник городской криминальной милиции Короленко.- Создать секретное подразделение, которое по своему усмотрению будет расправляться с людьми, объявленными вне закона. И если известно, что некто - убийца или организатор убийств, то это подразделение должно его уничтожить, даже если для суда не хватает доказательств.
- Все это замечательно, но только при одном условии,- заметил инспектор угрозыска Ростовцев,- Приговоры должен выносить святой праведник, который заранее знает, кто виноват, а кто прав, и главное - никогда не ошибается. А иначе получится то же самое, что с "орденом Нового закона". Вместо справедливой кары - мания убийства.
- Святой праведник никогда не пошлет других людей убивать,- сказал священник Крестовоздвиженской церкви отец Роман.
- Разве? А Сергий Радонежский? - хитро прищурившись, спросил верховный жрец Солнца отец Гелиос.
- Это совсем другое,- ответил православный священник,- Была война. Война за правое дело.
- А сейчас разве не война? - задал риторический вопрос Короленко.
- Борьба со злом его методами только умножает зло,- сказал отец Гелиос.- Месть порождает новую месть, и цепь убийств может стать бесконечной, если кто-то не решится ее прервать.
- Я все понимаю,- вмешался в разговор ученик тен-тая Данилов,- кроме одного: почему обязательно надо кого-то убивать? Готов спорить на что угодно: после разговора со мной некто Григер всю оставшуюся жизнь будет совершать только добрые дела.
- Григер всегда был слабак,- сказал на это отец Гелиос.- Вся Гракенская школа магии про это знала. Зато я готов спорить, что когда Гессар выйдет из транса, то не только не перейдет на добрые дела, но и возьмется мстить тебе лично.
- Скажи, а почему все-таки Гордий так старался подставить Детей Солнца? - поинтересовался Ма-рик Калганов.- Это как-то связано с вашей школой магии?
- Скорее всего,- ответил Гелиос.- Я думаю, он мстил таким способом лично мне. Я ушел оттуда, так и не овладев даже азами магии и гипноза, меня признали совершенно безнадежным в плане экстрасенсорики - и все-таки я стал первосвященником Детей Солнца. А Гордий прошел весь курс до конца, усвоил его лучше многих - и остался мальчиком на побегушках у Гессара.
- А кем был тогда Гессар? - спросила Лена Зверева.
- Он был первоучителем Гракенской школы. А когда школа распалась, ушел в секту Черных Братьев. А уже на основе этой секты Зароков создал свой орден, где Гессар получил место прокуратора и главного мага.
- И ты все это знал? - воскликнул Калганов.--И не сказал даже мне?!
- Повода не было,- пожал плечами Гелиос.
- Шарлатанство все это,- сказал отец Роман.- Шарлатанство, язычество и безобразие.
- А это смотря в какого бога верить и как в него верить,- заметил отец Гелиос.
- Глядя на этот мир в прищур, я все более склоняюсь к мысли, что никакого бога нет,- сообщил собравшимся Марик Калганов.
- Бог есть,- сказала Пеночка Луговая, прижав руку к своей груди, с левой стороны.- Он здесь. В моем сердце. И в твоем. И в твоем. И в твоем. И даже в твоем.
Говоря это, Пеночка показывала рукой на людей, сидящих поблизости от нее. "И даже в твоем" относилось к Калганову, атеизм которого не мешал ему занимать пост казначея секты Детей Солнца.
А потом Пеночка приложила к своей груди бляшку от стетоскопа. Провод от нее уходил куда-то в стену.
Стук сердца, чистый и ясный, зазвучал вдруг из всех динамиков, подключенных к главному пульту студии Марика Калганова.
Стук сердца разносился по всему дому и улетал за его пределы. И притихшая в преддверии полуночного боя часов Капитоновка удивленно вслушивалась в этот таинственный, почти мистический звук.