— Ххха. — хрипло рассмеялась позабытая на время всеми Рэйнбоу. — Ну и как, чистый мальчик, каково это — увидеть свою копию, недо-Виктора? Слу-ушай, а может вообще копия — это ты? И тебе просто загнали в чистенькие мозги воспоминания про жизнь в Шпилях, а? Отличная парочка получилась, пони с воспоминаниями про Эквестрию, и человек с памятью о Шпилях. Хххаа... Добро пожаловать в наш клуб, синтетик. Не хочешь попросить принцессу Селестию, чтобы она, х-хха, вернула тебя обратно?
Дэш помотала головой в ответ на продемонстрированный Шадом инжектор, и уткнулась мордочкой в носилки, продолжая содрогаться от злого смеха. В конце концов она успокоилась, и Шад, спокойно и внимательно разглядывая её, поинтересовался:
— Миссис Дэш, вас в последнее время часто так заносит?
— А если да, то тебе какое дело?
— Ваше здоровье, в том числе и душевное, мне небезразлично. Я поручился за вас, приняв под защиту Соглашения и вы, все вы, сейчас находитесь под моей ответственностью.
— Твои проблемы. — фыркнула Дэш. — Мне-то что?
— Как вы сказали, с каждого выхода наши... наивные щенята подбирают кого-то и тащат домой. Ин совьёт раша щенок подбирает тебя, как могли бы пошутить когда-то. А тут, дома у нас, на десять планет нас всего-то считай тридцать миллионов, так что места и дела хватает всем. Если вы захотите этого — вы можете остаться у нас. Все вы. — он оглядел гостей, остановившись на Дэш. — И если да, то вы нужны нам со здравым рассудком.
В кают-компании повисла тишина. Взгляд алых глаз пегаски неотрывно упирался в невозмутимое лицо Шада.
— К этому ты всё и вёл? Идите к нам, детишки, у нас хорошо. Чем мне платить, добрячок? У меня одежды и той нет, вы забрали, голой задницей расплачиваться?
— Насчёт "добрячка" вы очень интересно заблуждаетесь. — спокойно ответил Шад, и что-то такое мелькнуло у него в голосе, что заставило пегаску на миг отвести взгляд. — Что же до платы — вы слушали меня невнимательно. Нас мало. Нас тридцать миллионов. На десять планет. На столичной планете около двадцати миллионов, остальные — на оставшихся девяти. Здесь, на Тайге, и вовсе где-то едва тысяч триста, на всю планету. Нам нужны люди, и у нас их ценят куда больше, чем на Земле. Это и есть наша плата.
— При чём тут мы, синтеты?
— У нас не делят разумных на хомо и сотворённых. Все мы — люди. Решите остаться — вас примут. Приставят адаптаторов... — Шад коротко взглянул на Виктора с Серафимой, и пояснил. — Те, кто будет сопровождать вас, объяснять что здесь и как, и вообще учить как здесь живут. Тут не Гигаполисы, многое может быть непривычным, и даже опасным, сплошной фронтир всё-таки... Язык изучите, пройдёте адаптацию — осмотритесь, подберёте занятие по душе. Вы, могу заверить, вовсе не первые, кому предлагают остаться, и кого мы принимаем к себе, процедура уже отработана.
— У нас в школе в начальных классах Твайлайт преподаёт уже года три. — вставила Виса. — Малышня неизменно в восторге, едва что не дерутся за то, кто будет помогать Тёте Твай...
— И не малышня тоже, глядя как ты в Лиру вцепилась, верно? — усмехнулся Шад. — Итак. — он поднялся, на ходу превращаясь в Шада-командующего — Я предложил. Думайте. Нам предстоит ещё три дня в карантине, пока мы и корабль проходим наносептику, так что время на раздумья у вас есть. Пока прервёмся, вас я загрузил и теперь надо слегка придти в себя, а нашим ребятам надо позавтракать, хотя скорее уже пообедать. Та-ак, теперь вы, хе-хе... щенята, обедаем, потом, как я закончу, бегаем к Маре осматриваться, а заодно думаем — о чём я не сказал, где в моих выкладках натяжки, и о чём меня стоит спросить. Ужин будет общий, здесь же. Виктор, Сима, — думаю, вам сейчас стоит поговорить наедине, в своей каюте. Остальное же ваше, хм, семейство, я пока забираю в лазарет — Мара настаивает на осмотре, а с врачами не спорят. Верну в целости. Идём? — махнул он рукой Скуталу и Лире, одновременно подтягивая к себе носилки.
* * *
До медотсека маленькая процессия добралась без происшествий. Хотя рыжая пегаска и старалась всё время держаться так, чтобы между ней и носилками был их проводник — Дэш не пыталась ни цепляться к ней, ни спорить с Шадом. После пары вспышек в кают-компании у неё, казалось, закончились запасы злости, и радужная пегаска лежала на носилках, подобрав под себя ноги, вытянув шею и лишь иногда шевелила ушами, да бросала настороженные взгляды из-под полуприкрытых век.