* * *
Экскурсия, в конце концов, завершилась там же, где и началась — в кают-компании.
За время прогулки там прибавился ещё один стол и несколько стульев в центре. Экран на этот раз показывал грубо сложенную каменную стену и камин в ней, в камине весело горели поленья и язычки огня вполне натурально отбрасывали на пол тени от решётки.
Рядом с экраном теперь стояло второе, такое же, как у Шада, низкое кресло, и в него сейчас с ногами забралась Мара, сменившая докторский комбинезон на свободную клетчатую рубашку и универсальные для всех, как оказалось, миров, джинсы. Распущенные тёмные волосы свободно спадали на плечи, укрытые широкой шалью и доктор выглядела удивительно уютно и по-домашнему. Впечатление дополнялось шитьём у неё в руках. Более внимательный взгляд, впрочем, замечал что держит она не какую-то вышивку, а кожаную курточку Дэш, и шов, выходящий из-под её рук чересчур ровен для ручного. Да и игла в тонких пальцах протыкала грубую кожу чересчур легко.
Шад приглашающе махнул в сторону дивана, и пегасёнка с единорожкой устроились на нём бок-о-бок. Сам же он посмотрел задумчиво на стол и вышел на несколько минут, вернувшись с кувшином и чашками в одной руке, и своей кружкой в другой. Над кружкой курился парок, и по кают-компании пополз незнакомый тёрпкий аромат. Шад расставил чашки, налил одну, посмотрел на диван и с усмешкой налил ещё две — совсем маленьких. Дэш, по-прежнему стоявшая возле двери, взглянула туда же, и едва удержалась от смеха — обе поняши уже умудрились задремать, перебрав впечатлений. Две головы совершенно одинаково упали на диван, и изредка дёргали ушами. Инструктор же, в своей обычной манере всё замечать и всем распоряжаться, протянул руку мышкам, устроил их на столе, и прихватив чашку, устроился в кресле сам, попутно приглашающе махнув ей на место между креслами у экрана и сделав жест "тихо".
Пегаска не стала отказываться от приглашения, и когда она, поджав ноги, улеглась на чистый и мягкий пол, сверху протянулась ладонь, на которой, словно на маленьком подносе, стояла налитая почти до краёв чашка.
Напиток оказался безалкогольным — кто бы сомневался — не слишком сладким, и одуряюще пахнущим яблоками, корицей и чуть-чуть гвоздикой. Пился он легко, чашка быстро показала дно и была любезно наполнена снова. От "камина" слегка веяло теплом — скрытые нагреватели старательно поддерживали иллюзию, и обстановка была очень... семейной, может быть.
Идиллию слегка портил только негромкий разговор. Негромкие голоса Шада и Мары говорили совсем не о семейных делах.
— Как там болезные?
— Яна заштопали и почистили, скучает на станции и просится к нам. Ник практически в порядке, завтра утром можно будет выпускать. С девочкой пришлось слегка повозиться. Кроме прочей вивисекции, ей подрезали связки чтобы не кричала, и сделали это на редкость топорно. Собирать надо было из лохмотьев. Завтра вечером выпущу, и пару дней пусть особо не болтает. Вводную рассказывать сам будешь?
— Нет. Грай её вытаскивал, она его видела, лучше будет если он и займётся. Ещё и Лада присмотрит, у девочки, похоже, понимание есть. Да и Ник отдохнувший будет, пусть поработает.
— Лентяй.
На пол рядом с креслом опустилась кружка, и пегаска заинтересованно потянула носом незнакомый запах
— Пить не советую. — предостерёг её Шад. — Мне не жалко, но от моего чая у непривычных слизистая облезает. Если хочешь — можешь тоже подремать пока, компания соберётся часа через полтора.
— Ещё чего. — Рэйнбоу демонстративно отвернулась и стала смотреть на пляшущее в камине пламя. Оранжевые язычки дрожали над негромко потрескивающими поленьями, извивались, притягивали взгляд, негромкие голоса сверху бубнили о чём-то своём, и, кажется, даже перешли на незнакомый язык. Впрочем это сейчас было неважно. Она поёрзала, устроилась поудобнее...
— ...но всё равно она чудовище!
Незаметно навалившееся на неё сонное оцепенение слетело в один миг. Она всё же задремала, словно на скучном уроке, когда ты слышишь голос наставника, но сознание само собой уплывает куда-то... А потом ты приходишь в себя от одного строгого вопроса учителя, и мгновенно ставшая свежей и бодрой голова понимает, что скоро расплачиваться за это будет задница. Дэш поморщилась от болезненного воспоминания. Впрочем тогда Вендар обходился ещё просто палкой...