Полковник был молод. Он улыбался, открывая прекрасные жемчужные зубы, крепкие и ровные, и в глазах смешинка. Такие люди всем и всегда нравятся. Хотя смешинка в глазах, ровные зубы, молодость и хорошее настроение вовсе не гарантия высоких моральных качеств.
Высоко над океаном гудели тяжелые бомбардировщики. В те годы их называли летающими крепостями. Они казались малюсенькими серебряными крестиками в безоблачном небе.
— Куда они? — спросил человек в штатском.
— Туда. На север. — Полковник чуть помедлил, лениво махнул рукой. — Я смог бы представить вам личные дела этих троих, скажем, через неделю.
— А быстрее? Времени для подготовки остается мало. Сначала будут предварительные кандидатуры?
— Поскольку прошу неделю, надеюсь, окажутся окончательными. Принятие решения, естественно, на ваше усмотрение. Когда эти трое понадобятся для участия в операции?
Человек в штатском курил тонкие голландские сигары. Отвечая, он выпустил струю голубоватого вязкого ароматного дыма:
— Точно не знаю. Вероятнее всего, в первой десятидневке августа. Лично я отвечаю за то, чтобы с первого августа по первое сентября эти трое были в нашем полном распоряжении для подготовки к выполнению специального задания. Спасибо, что не спрашиваете какого.
Полковник еле заметно поклонился, оттянул воротничок рубашки:
— Воюю уже пятый год.
— Никогда бы не сказал, — искренне изумился штатский, хотя полковник был уверен, что перед беседой тот не один час листал его дело.
Они попрощались. Штатский торопился. И сейчас, и вообще. Его фирма расшифровала секретный японский код, и в столице читали панические радиограммы, которые «джа-псы» посылали своему послу в Москве: «Япония побеждена. Мы стоим перед этим фактом и должны действовать соответственно». Приходилось спешить. Штатскому то и дело виделась узкая горловина песочных часов, сквозь которую сыпались последние песчинки оставшегося для проведения операции времени. Покрытый пылью виллис, задирая тупую морду на ухабах, увез человека в штатском на полевой аэродром.
Океан был так же спокоен, как и полчаса назад. Бомбардировщики улетели. Полковник стоял на крыльце дома и с удовольствием смотрел на дымку над морским побережьем: в соседней деревушке добывали соль добрым старым способом, когда в котлы опускали морские водоросли и потом долго выпаривали сероватую массу.
Полковник вернулся к себе. Воздух был прозрачным и теплым. В вазе на столе стояли ярко-желтые цветы. Таких полковник не видел никогда.
— Стараешься? — обратился он к сержанту, навытяжку замершему перед столом.
— Так точно, сэр! Ямабуки, сэр! — Заметив вопрос в глазах начальника, сержант разъяснил: — Горные розы, сэр. — Достать практически невозможно!
— Ты же достал! — полковник сел и с удовольствием расстегнул верхние пуговицы рубашки.
— Так то я, сэр. Разве вы держали бы меня при себе, если бы я не доставал того, что достать практически невозможно?
— Свободен, — дружелюбно бросил полковник. — Когда надумаешь притащить сюда какую-нибудь княгиню в кимоно, хоть посоветуйся со мной. Вдруг мне это вовсе и не нужно?
Сержант щелкнул каблуками высоких ботинок и выскочил на улицу.
После высадки полковник вот уже несколько дней находился в состоянии расслабленности. Ему не хотелось ни думать, ни подписывать бумажки, бесконечным потоком льющиеся на его стол, ни говорить, ни слушать. Странная страна.
На стене его кабинета висел шелковый прямоугольник, расшитый ярко-алыми пятнами цветущей японской сливы и алыми же иероглифами. Иероглифы сами были как цветы. Л ведь это — слова. Со смыслом.
Днем он вызвал переводчика. Полковник смотрел на него почти с мистическим почтением, недоумевая, как можно выучить такой невероятно сложный — цветочный — язык.
— Вот что, капитан. — Полковник ткнул в шелковый прямоугольник. — Переведите, что здесь написано. Может, это антиамериканская пропаганда, а я сижу и ни о чем не подозреваю.
Капитан ухмыльнулся. Если полковник был молод, то капитан казался совсем мальчишкой. Он подобрался, как школьник у доски, и выпалил:
— Это стихи, сэр. Сайгё. Поэт-класспк. Двенадцатый век.
— Переведите.
Капитан замялся.
— Старояпонскпй, сэр. Я не силен в нем. Может получиться не очень-то складно.
— Переведите, как получится. В любом деле главное — суть, а не форма. Согласны?
Капитан кивнул. Здравомыслящие капитаны редко не соглашаются с полковниками.