Нери закатил глаза.
— Проблема не в нем, а в той женщине.
— Вы имеете в виду миссис Лоутон?
— Я понимаю, почему она хочет голову этого парня, но при чем тут я? Не могу же я взмахом волшебной палочки заставить его совершить какое-нибудь преступление, за которое его посадят всерьез и надолго! Или я должен вытащить ее пропавшего ребенка у себя из одного места?
— Вижу, вы преисполнены сочувствия к ее горю, — съязвил Мендес.
— Послушайте, — возразил Нери, — я не злой человек. Я понимаю, что на их семью обрушилось огромное горе, но полиция Санта-Барбары не смогла установить связь Балленкоа с этим преступлением. Они могут думать все, что им заблагорассудится, но правда состоит в том, что у них ни хрена на него нет. У нас, кстати, тоже. Что, спрашивается, нам делать? Балленкоа никого не трогает. Никто на него не жалуется. Никто из девочек-подростков у нас не пропадал. А эта Лорен Лоутон каждую неделю донимала меня вопросами. Почему мы не делаем этого? Почему мы не можем того?
Вдруг лицо Нери напряглось. Видно было, что в его голове зародилась новая мысль.
— Последнее время она здесь не показывалась. Что с ней? Она, случаем, не умерла?
— Она переехала в Оук-Кнолл, — сказал Мендес.
Нери истерически расхохотался и шлепнул ладонью по столу.
— Блин! Сочувствую вам, ребята!
Мендес нахмурился. Не то чтобы он не видел, какой психованной может быть Лорен Лоутон, но, учитывая все обстоятельства, детектив понимал, что мать просто ищет свою пропавшую дочь. Она имеет право быть докучливой. Кажется, никто этого не понимает. Скорее всего, люди склонны терпеть материнское горе лишь некоторое время, а потом начинают думать, что ей следует отказаться от поисков и отступиться.
То же самое с Таннер и этим идиотом.
— Балленкоа до сих пор живет в Сан-Луисе? — несколько резковато спросил он у Нери.
Тот, даже не взглянув на него, буркнул:
— Да.
— Точно?
— Последний раз, когда мы к нему заезжали, он был на месте.
— А давно это было?
— Я, кажется, говорил, что последнее время миссис Лоутон нам не докучала.
— В вашем городе живет потенциальный похититель детей, а вы ничего не предпринимаете, если вам не звонит женщина из другого города. Так получается?
Мендес чувствовал, что начинает заводиться.
— Когда он только сюда переехал, мы очень часто к нему наведывались, — начал оправдываться Нери. — В конце концов он пригрозил, что подаст на нас в суд за немотивированное преследование. Балленкоа — свободный человек, и за два года, что он здесь, парень ничего не сделал, чтобы рискнуть изменить этот статус. Мы просто не можем донимать его без веских причин.
— Когда вы в последний раз его видели? — спросил Хикс.
Нери заерзал на стуле, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Пару месяцев назад. У него было торговое место на ярмарке искусств «Поли Ройал». Он ведь фотограф… продавал там фотографии…
— Какие фотографии?
— Не знаю, — вздохнув, нетерпеливо произнес Нери. — Природа… дома… здание миссии… Дети на пони… Кому какое дело?
Мендес заскрипел зубами. Человек, подозреваемый в педофилии, фотографирует детей, сидящих на пони. И о чем только думает этот придурок Нери?
— Когда была ярмарка?
— В апреле, — ответил Нери. — У нас тут было что-то вроде бунта. Три дня дебоширили… Говорю вам на случай, если вы не смотрите новостей… Мы арестовали более ста человек… Пострадало около сотни. Пятнадцать из них — наши люди.
— У вас были массовые беспорядки во время ярмарки искусств? — переспросил Мендес только для того, чтобы задеть самолюбие Нери.
Все в штате прикипели взглядами к экранам телевизоров, когда в городке, который в обычное время пребывал в состоянии «сонной утопии», в течение тех трех дней бушевали толпы студентов.
— Что за сумасшедший у вас тут город?
— Ну, это, в общем, не на самой ярмарке случилось… В университете Кол-Поули была Неделя открытых дверей…
— И кто-то взбунтовался именно в это время? — весело улыбаясь, принялся разыгрывать из себя тупицу Хикс.
Нери в раздражении замахал руками.
— Это ведь «Поли Ройал»… Чертов фестиваль! Несколько тысяч пьяных студентов, сотня еще более пьяных рабочих-эмигрантов, несколько дебоширов не из нашего города…
— Понятно, — сказал Мендес. — Латиносы. Мы всегда пьяные и любим дебоширить.
— Я этого не говорил! — Нери перевел взгляд на Хикса и, указав пальцем на Мендеса, спросил: — Что с ним такое?