- Ты обещал рассказать мне о себе, - произнесла Алина, остановившись возле закрытого бежевыми вертикальными жалюзи окна и прислонившись к подоконнику.
- Я помню, - ответил Игорь и, вздохнув, откинулся на спинку мягкого кресла. - Никогда прежде я об этом не рассказывал, так что прости, если повествование моё будет несколько бессвязным. Я бы и сейчас не стал говорить об этом, ведь это всё равно, что говорить о болезни – едва ли кому это может быть интересно, кроме врача. Разве что тому, кто сам болен… - Игорь поднялся с кресла и подошёл к своему рабочему столу, словно хотел что-то взять с него. Но он просто остановился рядом с ним и, оставшись стоять, продолжил, - Почти семь лет назад восьмого декабря, в день моего двадцатиоднолетия, меня ждал страшный сюрприз. Сомневаюсь, что кому-либо до меня приходилось получать подобный подарок на день рождения, подарок, преподнесенный самой смертью… Во всех отношениях это был не самый лучший день рождения, так как я встречал его один. Необходимость заставила меня и моих мать и отчима шестого декабря уехать в другой город, где я в то время никого не знал. К тому же именно в день моего рождения им – маме и отчиму – пришлось уйти на деловую встречу, растянувшуюся на несколько часов. Как я теперь понимаю, это, показавшееся мне в тот момент досадным, обстоятельство было в действительности счастливым проведением, поскольку иначе они стали бы свидетелями того, что произошло со мной вечером.
В тот день на закате меня охватило странное предчувствие. Когда из окна гостиницы я смотрел на заходящее солнце, мне казалось, что с каждым его угасшим лучом уходит частичка моей души. Я будто распадался на части, растворялся в бронзовом сиянии меркнущего светила. Но мне не было страшно, медленно и плавно моё сознанье таяло и исчезало, пока, наконец, я не перестал ощущать мир вовсе. Мне казалось, что я уже умер, но я ошибся. Смерть была впереди. Как только поседений луч солнца затух, и на землю опустилась ночь, вместе с тьмой ко мне пришла боль. Не помню, как я упал на пол, но помню лишь предсмертную агонию, точно всё тело превратилось в факел. А потом я оказался в вакууме, мне нечем было дышать, мои лёгкие отказали и сердце остановилось. Невозможно передать, насколько ужасен тот миг, когда всё твоё тело уже мертво, а мозг всё ещё жив. Я был всецело в объятьях смерти, но при этом всё чувствовал и осознавал, - Игорь умолк, захваченный воспоминаниями, но скоро снова собрался с мыслями и продолжил, - Однажды всё заканчивается, закончился и этот дьявольский миг. Разум угас, и меня окутал мрак, словно я провалился в самый глубокий, холодный и тёмный омут в мире. Пустота абсолютно безмолвная и неподвижная, давящая со всех сторон и разрывающая меня изнутри, она всё росла и росла, пока сама её тишина не превратилась в жуткий, пронзительный вой.
В смерти нет покоя, нет мира, она – сама безысходность. Пока человек здесь, пока он живёт, он ещё может что-то сделать, как-то улучшить своё состояние, что-то изменить. Там же уже нет. Там ничего нельзя исправить, нельзя вернуться, нельзя укрыться от боли. Она будет с тобой постоянно, будет терзать тебя, будет струиться в тебе, пульсировать, пожирать тебя изнутри и извне непрестанно, возможно, даже вечно… - Игорь взглянул на Алину, ожидая её реакции на свой рассказ.
Алина стояла, прислонившись к подоконнику и опустив голову. Пока Игорь говорил, она слушала очень внимательно, ловя каждое слово. С каждым мигом ей становилось всё тяжелей, её раздирали противоречивые чувства и нарастало смятение. С одной стороны, она была рада, что Игорь уберёг её от ещё более ужасной судьбы, не дав убить себя. Но теперь она также знала, что ей нигде не обрести столь желанного покоя, нигде не спрятаться… К тому же ей было жаль Игоря, а ещё страшно. Страшно за тех, кто уже умер, и больше всего за Артёма.
- Знаешь, что самое мучительное в том состоянии? – задал риторический вопрос Игорь, отвлекая Алину от размышлений.
Девушка покачала головой и посмотрела с тревогой на Игоря, готовясь услышать новые ужасные откровения.
- Самое мучительное то, - заговорил он низким, пронизанным безнадёжностью голосом, - что это уже не ты, вернее не весь ты. Словно от тебя осталась лишь маленькая грязная скорлупка, которую швыряют из стороны в сторону бушующие волны чёрного океана. А содержимое этой скорлупки исчезло без следа, ушло куда-то ввысь и больше никогда не вернётся. Тебя наполняет чувство невосполнимой потери, потери чего-то невероятно ценного, чего-то, что всегда было с тобой при жизни, но, что ты не желал замечать. Как, в общем-то, и саму жизнь… - закончив фразу, Игорь снова ненадолго замолчал. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком гудящих офисных ламп, - Когда я очнулся, - снова заговорил мужчина, - обнаружил, что лежу на кровати, а рядом сидят мама и отчим. Они решили, что у меня был обморок, а я не стал ничего рассказывать. Врач, которого они вызвали, сказал, что я полностью задоров, и причин для беспокойства нет. Однако ровно через неделю всё снова повторилось, и снова я был один. Соблюдая осторожность, я смог долго скрывать от всех своё проклятье, пока однажды я не проявил беспечность и не оказался в результате в морге. Правда, и тогда я смог выкрутиться, но дома мне оставаться уже было нельзя, и я был вынужден переехать в другой город. Так я оказался здесь. Ну а дальше мне снова повезло – я устроился на очень хорошую работу, купил квартиру и живу…