Остался пятнадцатый, который успел укрыться в лесу. Привстаю и даю Лене сигнал идти ко мне вдоль берега, но через реку не переправляться. А сам я осторожно начинаю двигаться к поляне, держа на прицеле прибрежные кусты. Со стороны нашей поляны доносится короткий стук автоматной очереди. Кто стрелял? Наёмник или Наташа? Пытаюсь вспомнить, чем был вооружен этот наёмник. По-моему, у него была винтовка. А стреляли из АКМ. Значит огонь вела Наташа. Но почему тишина? Почему не слышно ответных выстрелов?
Осторожно выхожу на поляну. В доме не видно никаких признаков жизни. А вот и объяснение стрельбы. На поляне лежит убитый наёмник. Он вышел из леса и по опушке пытался зайти ко мне в тыл. Тут его Наташа и подстрелила. Два попадания. Молодец, девчонка! Мои уроки не пропали даром. Даю Лене сигнал, чтобы она переправлялась к нам, и иду в дом. Наташа сидит под окном, уронив автомат на пол и обхватив руками колени. На полу валяются три стреляные гильзы. Поднимаю автомат и разряжаю его. Наташа смотрит на меня, глаза её полны ужаса.
— Андрей, — тихо спрашивает она, — неужели я убила его?
— Наповал.
Девушку начинает трясти. У неё стучат зубы. Быстро подаю ей кружку воды. Она делает три глотка, расплёскивая воду, из глаз текут слёзы:
— Как же так? Я ведь не хотела его убивать! Хотела просто отпугнуть, ну, в крайнем случае, ранить. Но убивать!
— Ты всё сделала правильно. Если бы ты не убила его, он сначала убил бы меня, а потом тебя и Лену. А ранить? Зачем он нам здесь нужен? Если ты переживаешь, что убила человека, то напрасно. Это давно уже не люди.
Девушка вопросительно смотрит на меня. Я поясняю:
— Они только внешне похожи на людей. Они хуже диких зверей. Звери никогда не убивают себе подобных. А они за несколько тысяч долларов пришли сюда, чтобы убить нас. Так можно ли считать их людьми? Это просто бешеные собаки. Так что успокойся, ты всё сделала правильно и очень хорошо. Срезала его одной короткой очередью. Молодец!
Наташа пытается улыбнуться подобием жалкой улыбки, но у неё что-то плохо получается. В дом входит Лена. Глаза у неё горят, она всё ещё полна боевого задора.
— Здорово мы их, а, Андрей! А что это Наташа такая расстроенная?
— Да вот, подстрелила того, пятнадцатого, что в лес ломанулся, теперь переживает.
— Понятно.
Лена бросает автомат и присаживается рядом с Наташей. Она обнимает её за плечи и что-то нашептывает. Сразу видно, что Лена — профессиональный психолог. Очень скоро глаза девушки проясняются, и она даже улыбается. Нет, мне до Ленки в этом плане далеко. Выждав пока Наташа окончательно успокоится, я иду в кладовку и беру три лопаты. Подхожу к окну и зову женщин:
— Пойдёмте. Могилу рыть. Не оставлять же их на берегу. Да, Лена, захвати автомат на всякий случай.
Женщины вздыхают, но безропотно поднимаются и выходят ко мне. Лена подаёт мне мой автомат. Вешаю его на плечо, и мы отправляемся на поле минувшего боя. Наташа робко идёт сзади, стараясь держаться подальше от трупов. А мы с Леной внимательно осматриваем поверженных наёмников.
— Смотри-ка, живой еще! — слышу я Лену, — Ой! Да это — женщина!
Лена стоит на коленях перед тем самым высоким прибалтом, который был вооружен снайперской винтовкой. Я вспоминаю, что его я срезал первой же очередью. Подхожу поближе. Точно, живой. Приглядываюсь и ясно вижу, что это действительно женщина. Ну может ли быть что-либо отвратительней и низменней!? Женщина опустившаяся до того, что стала наёмным убийцей! Мне в голову приходит мысль допросить её, и я говорю Лене:
— Попробуй привести её в порядок. Не до конца, а так, чтобы она только могла понимать вопросы и отвечать на них. А мы с Наташей займёмся могилой.
Могилу мы роем на небольшой полянке в десяти метрах от берега. Земля мягкая, песчаная, и мы быстро отрываем довольно вместительную могилу.
— Оставайся здесь, — говорю я Наташе, — Не надо тебе присутствовать при этом. На допрос всегда противно смотреть. А уж на такой, в особенности. Да и тела мы с Леной сюда сами перетаскаем. Зачем тебе всё это? Закопать поможешь и ладно.
Наташа с радостью кивает. Ей и в самом деле не улыбается перспектива таскать к могиле трупы наёмников. Выхожу на берег. Лена всё ещё сидит на песке возле снайперши.
— Ну, как?
— Говорить сможет, — отвечает Лена и вытирает выступивший на лбу пот.
— Ты как её? Своими средствами или методы нагил вспомнила? — интересуюсь я.
— Больше методами нагил. Ты её здорово уделал. Две пули. Она — не жилец.
Допрос я веду на смеси английского и русского языков. Эстонского я никогда не знал, русский эта стерва основательно подзабыла, а английским ещё не овладела. Она отвечает на вопросы слабым, прерывающимся голосом, но разобрать, что она говорит, можно. С её слов я выясняю, что два месяца назад её и остальных наёмников подрядил на работу какой-то еврей.
— Еврей? — переспрашиваю я.
— Нет, он не еврей. Я вообще не знаю, кто он. Просто мы встретились с ним в Яффе.
Я подробно описываю Мога. Снайперша подтверждает, что это был именно он. «Еврей» заплатил им по десять тысяч долларов и обещал ещё столько же по исполнении дела. При этом он подробно описал местность и дал им фотографии: мою и Лены. Он предупредил, что мы — профессионалы, и что в открытом бою с нами они понесут неизбежные большие потери. Лучше всего застать нас врасплох. Ну, а они не послушали и сваляли дурака… Дальше речь стала бессвязной. Я поднимаюсь и говорю Лене:
— Неплохо нас с тобой оценили: по сто пятьдесят тысяч баксов!
С этими словами я короткой очередью добиваю наёмницу. Лена морщится?
— Зачем ты так?
— А что, лучше кинуть её в могилу живой? Или вылечишь и перевоспитаешь? Такую перевоспитаешь! Глянь-ка!
Я показываю Лене снайперскую винтовку. На ложе два ряда зарубок. Лена качает головой?
— Да. Она давно уже не человек, а тем более, не женщина.
— Вот так-то, Ленок. Берись, потащим её.
За час мы стаскиваем в могилу тела всех наёмников. Туда же кидаем и их оружие. Сравняв яму с землёй, усталые возвращаемся домой. Я сразу иду топить баню. Не хочется садиться обедать, пока не смоешь налипшее на тебя дерьмо. Впечатление такое, что, прикасаясь к ним, сам испачкался до невозможности. Помывшись первым, я отправляю в баню женщин, а сам начинаю хлопотать с обедом.
Пока я вожусь с обедом, на связь выходит Кора. Она, узнав, что у нас всё в порядке с радостью бежит передать Старому Волку эту весть.
— Все эти дни он не находил себе места и страшно злился, что никак не удаётся узнать подробности планируемой акции и точное время её начала, чтобы предупредить вас.
За обедом Лена снимает браслет с искателем, протягивает его мне и спрашивает:
— Ты не возьмешься вмонтировать маяк в Наташин медальон?
— С технической точки зрения задача не сложная. Только зачем это нужно?
— Если Кора сдержит своё слово, то Наташа вернётся домой. Она живёт в развитой, обитаемой Фазе. А эта Фаза рано или поздно попадёт в поле зрения Сектора Наблюдения, если уже не попала. Наши наблюдатели засекут сигналы маяка и выйдут на Наташу.
— А дальше что? Что она им скажет? Живут, мол, Лена Илек и Андрей Коршунов в необитаемой Фазе, на берегу тихой лесной реки, в маленьком домике. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что?
— Я уже думала об этом. Наташа знает астрономию. Если она запомнит рисунки и взаимное расположение созвездий в этой Фазе, то это существенно сузит круг поиска.