Тридцатишестилетний Мак понимал, что он привлекателен – рост шесть футов два дюйма, черные волосы, голубые глаза и дотемна загорелая кожа, оттого что он всю жизнь бегал, ездил на велосипеде, рыбачил, охотился, гулял пешком, греб на каноэ и так далее. Чем только не занимался, притом его повсюду сопровождали младшая сестра и девять двоюродных братьев и сестер. В таком разноликом штате, как Джорджия, можно нажить всевозможные неприятности, и Маккормаки гордились тем, что усваивали каждый урок накрепко.
Итогом упражнений было поджарое мускулистое тело, привлекательное для женщин всех возрастов. Мак переносил эту трудность стоически. Ему весьма помогало то, что он очень любил женщин. Даже больше, чем следовало, как считала его недовольная мать, твердо настроенная заполучить сноху и множество внуков. Может быть, со временем, думал Мак. Однако сейчас он был повенчан со своей работой и в такие дни остро сознавал это.
Взгляд Мака снова обратился ко входу. Вошли две девушки, следом еще две. Все оживленно болтали. Ему стало любопытно, как они будут уходить – вместе, поодиночке, с новыми кавалерами, без кавалеров. Как будет безопаснее? Черт, он терпеть не мог такие вечера.
– Брось это, – сказала Дженни.
– Что бросить?
– То, что накладывает морщины на это красивое лицо.
Мак отвел взгляд от двери, искоса посмотрел на Дженни, веял стакан с пивом и начал вертеть его в пальцах.
– У кого когда-нибудь были такие дела?
– Которые заседают гвоздем в голове, тревожат во сне и пять, шесть, десять, двадцать лет спустя ты по-прежнему иногда просыпаешься с воплем? Нет, милый, ничего подобного у меня не было.
Загасив сигарету, Дженни полезла в сумочку за очередной.
– Милая, – добродушно передразнил ее Мак, – ты бесстыдно лжешь.
Он снова поднес ей огня и наблюдал, как голубые глаза Дженни оценивающе смотрели на него, пока она прикуривала.
Дженни откинулась на спинку стула, затянулась сигаретой, выпустила дым и отрывисто проговорила:
– Ладно, красавчик. С тобой сегодня каши не сваришь, так что уж расскажи о своей встрече.
– Она не состоялась, – охотно ответил Мак.
– Тебя отшили?
– Ради более крупной дичи. По словам доктора Эннунцио, сейчас все занимаются только проблемами терроризма.
– И отмахиваются от твоего дела трехлетней давности, – Подытожила Дженни.
Мак криво улыбнулся, откинулся назад и развел загорелые руки.
– Дженни, у меня семь убитых девушек, так и не вернувшихся домой к родным. Не их вина, что они убиты маньяком, а не террористом-иностранцем.
– Война бюджетов.
– Именно. В отделе поведенческих наук всего один эксперт-лингвист – доктор Эннунцио, но в стране тысячи психов, пишущих угрозы. Очевидно, письма редактору далеко не первоочередные. А в моем деле они единственная оставшаяся ниточка. Не буду касаться престижа Национальной академии, но меня направили сюда не для того, чтобы продолжать образование, Я должен встретиться с этим доктором и получить его экспертное заключение по поводу единственной приличной ниточки, оставшейся у меня. Если я вернусь в Атланту, так и не поговорив с этим крупным специалистом, на карьере можно поставить крест.
– Ты не заботишься о своей карьере.
– Было бы проще, если б заботился.
Лицо Мака впервые за вечер стало серьезным.
– Ты просил помощи у кого-то еще в этом отделе?
– Просил всех, кто останавливался в коридоре поговорить со мной. Черт возьми, Дженни, я не гордый. Мне лишь бы только взять этого убийцу.
– Ты можешь работать самостоятельно.
– Работал. Это нас ни к чему не привело.
Затянувшись сигаретой, Дженни задумалась. Она ошиблась, полагая, что ее привлекательная внешность заставляет Мака сомневаться в ее способностях. Дженни была шерифом. Под ее началом в управлении работало двенадцать. человек. В Техасе, где девушки стремятся стать капитанами болельщиков или даже Мисс Америка. То есть Дженни была тертой, умной и опытной. Возможно, у нее было много таких дел, которые как гвоздь заседают в сознании. И при том, что на улице стало жарко, а к концу недели станет еще жарче, Мак с благодарностью выслушает любую догадку, какая придет ей в голову.
– Прошло три года, – наконец сказала она. – Слишком много для того, чтобы серийный убийца бездействовал. Может, он попал в тюрьму по другому обвинению. Такие случаи известны.
– Не исключено, – согласился Мак, но, судя по тону, сомневался в этом. Дженни кивнула.
– А что скажешь на это, командир? Что, если он мертв?
– Дай-то Бог, – отозвался Мак, но в голосе его по-прежнему не слышалось убежденности. Полгода назад он старался поверить в эту версию. Черт возьми, был готов остановиться на ней. Тех, кто совершает насильственные преступления, часто ждет насильственный конец. Тем лучше для налогоплательщиков, считал Мак.
Но вот полгода назад одно письмо в корреспонденции…
Странные вещи, способные перевернуть твой мир. Странные вещи, способные вывести старую, разочарованную опергруппу из нетерпеливого ожидания, заставить ее срочно действовать. Но Мак не мог сказать Дженни об этих вещах. Разглашению они не подлежали.
Из-за этих вещей он, собственно, и хотел поговорить с доктором Эннунцио. Из-за них он и находился в замечательном штате Виргиния.
Ощутив вибрацию на талии, Мак опустил взгляд к пейджеру, и его охватило дурное предчувствие. Он увидел десять цифр. Междугородний код Атланты. И другие цифры…
Черт!
– Мне надо идти. – Он быстро поднялся.
– Она такая хорошенькая? – манерно осведомилась Дженни.
– Милочка, сегодня мне не так везет. – Мак положил на стол тридцать долларов; этого было вполне достаточно, чтобы расплатиться за выпитое ими.
– Найдешь, с кем доехать? – отрывисто спросил он, понимая, как и Дженни, что вопрос его непростительно груб.
– Любому мужчине не так уж трудно найти замену.
– Дженни, ты глубоко ранишь меня.
Она улыбнулась, глядя на его атлетическую фигуру, глаза ее невольно выразили печаль.
– Милый, я нисколько тебя не раню.
Однако Мак уже широким шагом выходил в дверь.
От жары на улице усмешка Мака испарилась, веселые голубые глаза помрачнели, насмешливое выражение лица сменилось суровым. Вызова не было четыре недели. Он уже подумывал о том, не кончена ли эта игра.
Особый агент Майкл Маккормак раскрыл сотовый телефон и быстро набрал номер.
Абонент ответил после первого гудка.
– Ты даже не пытаешься, – раздался из трубки жутковато искаженный голос, непонятно, мужской или женский – черт возьми, он мог принадлежать Микки-Маусу.
– Я же здесь, не так ли? – сдержанно ответил Мак. Остановившись на виргинской автостоянке, он оглядел темные, безлюдные окрестности. На пейджере всегда появлялся код Атланты, но в последнее время Мак думал, что его абонент пользуется сотовым телефоном с джорджианским номером и может звонить откуда угодно с тем же результатом.
– Он ближе, чем ты думаешь.
– Перестань говорить загадками и скажи правду. – Мак повернулся вправо, влево. Ничего.
– Правду я отправил тебе по почте, – протянул неизвестный голос.
– Ты отправил мне загадку. Я имею дело с фактами, приятель, а не с детскими играми.
– Ты имеешь дело со смертью.
– Ничего нового ты мне не сказал. Брось. Прошло уже полгода. Давай кончим эту игру и перейдем к делу. Тебе, должно быть, кое-что нужно. Мне определенно кое-что нужно. Что скажешь?
Голос не отвечал. Мак подумал, не пристыдил ли он собеседника, потом забеспокоился, что разозлил неизвестного, крепче стиснул телефон и плотнее прижал его к уху. Он не мог позволить себе оборвать этот разговор. Его охватил гнев.
Полгода назад Мак получил первое «письмо» вместе с прочей корреспонденцией. Собственно говоря, то была газетная вырезка, письмо редактору «Виргинией пайлот». И один краткий абзац тревожаще походил на другие, трехлетней давности, письма редактору: планета гибнет… животные плачут… реки вопят… неужели не слышите? Жара убивает…