Выпроводив Вована, Гермена снова вышла на связь с Шеррой.
– Шерра, ты меня слышишь?
– Слышу, госпожа, – прошелестела Шерра, на всякий случай прикрывая уши.
– Теперь скажи мне, как обстоят дела с поисками Васи?
– Шакалы нашли его, госпожа! – отрапортовала Шерра.
– Наконец – то хоть одна приятная новость, – обрадовалась Гермена.– И что они сделали для того, чтобы не допустить его к озеру?
– Они украли у него рюкзак с припасами. Теперь он остался без еды, и, наверное, скоро вернется обратно, – сказал Шерра.
– Как, и это всё? – воскликнула Гермена, – Болваны! Так вот почему я не смогла его опознать… Скажи им, что нельзя рассчитывать только на это! Нужно придумать что – то ещё. Например, как следует его напугать.
– Но я не думаю, что он испугается трусливых шакалов, госпожа… Они сами боятся каждого шороха….
– Тогда надо привлечь медведя Феофана, пусть он как следует намнёт ему кости. А если Вася придется ему по вкусу и он захочет его съесть, я буду только рада. Скажешь ему, что за эту услугу с меня большая бутылка зелья. Но прежде слетаешь в малинник и сделаешь то, что нужно, ты знаешь, что. Всё.
– Нет, в наше время нельзя доверять никому…– рассуждала Гермена, наблюдая в окно, как шесть киллеров во главе с Вованом грузят ружья и автоматы в чёрный внедорожник с номером Б 666 НС, что означало: берегись, нечистая сила. – Если ещё и Вован с Феофаном подведут, тогда придется браться за дело самой.
Ах, Крон – Крон, такой чёрной неблагодарности я ожидала от кого угодно, только не от него… Воспитывала – воспитывала, да так и не воспитала из него настоящего злодея. А ведь давно уже замечала в его характере нехорошие признаки – излишнюю романтичность и доброту, да надеялась, что с возрастом всё пройдет и его сердце очерствеет. Пригрела змею на своей груди.
Услышав гневный голос Гермены, Крон от неожиданности кувыркнулся в воздухе через голову.
При этом передатчик, висевший на его шее вместо бабочки, соскользнул и полетел вниз.
К счастью, воронья стая так громко шумела, что вопли Гермены услышали только трое – Крон, его невеста, и воронёнок.
Когда стая опустилась на деревья, воронёнок сел рядом с Кроном и спросил:
– Крон, что это было?
– А, это так… Угрозы оскорблённой покинутой женщины… – ответил Крон, делая вид, что ничего не случилось.
– Дорогой, ты должен нам все объяснить. Я чувствую, что тебе грозит опасность, – уговаривала его невеста.
– О чем вы шепчетесь? – спросил Старый Ворон.
– Хорошо, отойдёмте в сторонку. Я не хочу, чтобы об этом знала вся стая, – решился Крон. И стал рассказывать свою историю.
– Когда я выпал из гнезда, меня подобрала ведьма по имени Гермена.
– Гермена? – вскрикнул старый ворон, – так это она унесла тебя, моего маленького воронёнка?
– Да… Она вырастила меня, а потом стала давать мне разные поручения. И в лесу я тоже оказался по её заданию.
– И какое же это задание?
– Я должен найти в лесу парня по имени Вася, который отправился на поиск лесного озера. Она почему – то не хочет, чтобы он нашел это озеро и даже готова его уничтожить.
– А как выглядит этот Вася? – спросил воронёнок.
– Он рыжий и с большим рюкзаком, больше я не запомнил ничего.
– А зачем он идёт к озеру, и почему она так его боится?
– Я не знаю. Правда, не знаю.
– По – моему, я видел Васю, – сказал воронёнок – Только теперь у него нет рюкзака. Его украли шакалы.
– Да, похоже, время не изменило Гермену. Она и сейчас продолжает творить зло, – задумчиво сказал Старый Ворон.
Но тут воронёнка внезапно осенила одна мысль:
– Я знаю этих девушек!
– Как ты можешь их знать? Прошло уже столько лет, как их не стало… – грустно сказал Старый Ворон.
– Они живы! – воскликнул вороненок. – Три девушки – одна с волосами, белыми, как лен, вторая с золотистыми, как спелая пшеница, а третья с черными как ночь… Они не погибли! Они превратились в русалочек и до сих пор живут в лесном озере! Я иногда летаю к ним в гости.
– Неужели? – Обрадовался Старый Ворон, – как я рад! Значит, есть ещё на земле справедливость! Похоже, что Водяной, который живёт в озере, спас девушек, превратив их в русалочек.
Как жаль, что я ни разу не летал на озеро после того печального события. Оно оставило в моей душе такую глубокую рану, что я не хотел лишний раз её бередить.