Так что ни к чему запирать ворота. Он мог бы это сделать, но они все равно добрались бы до него — либо напрямую, либо сквозь колючую проволоку, окружающую дом. У англичан немалый опыт в преодолении изгородей из колючей проволоки. Уж лучше оставить ворота открытыми. Может быть, они приедут завтра, или послезавтра, или же на следующей неделе. Все равно, когда они приедут, он будет здесь.
Майкл постоял у окна, наклонив голову и слушая песню дикой природы. Потом прилег на каменном полу перед камином. Его руки обнимали колени; ему очень хотелось забыться.
Глава 2
— В эдакую глушь забрался!
Майор Шеклтон зажег сигару и открыл заднее боковое окно черного «форда», чтобы выпустить дым. Огонек сигары светился красным светом в мрачных сумерках заката.
— Неужто вам, британцам, нравится такая погода?
— У нас нет выбора, — отвечал капитан Хьюм-Тэлбот. Он вежливо улыбнулся, но при этом ноздри его аристократического носа расширились. — Мы должны принимать ее как неизбежность.
— Это верно.
Шеклтон, офицер армии Соединенных Штатов, с лицом, похожим на обух топора, взглянул через окно на низкие серые тучи и слякоть. Он уже две недели не видел солнца; холод и сырость пробирали до мозга костей.
Пожилой водитель с подчеркнутой военной выправкой, отделенный от пассажиров стеклянной перегородкой, вел машину по узкой, покрытой щебнем дороге, которая вилась вдоль скалистых утесов, перемежавшихся сосновыми рощами. Последняя деревня, Хулет, мимо которой они проехали, осталась в двенадцати милях позади.
— Поэтому-то вы все такие бледные? — продолжал майор с тактом слона в посудной лавке. — Здесь люди похожи на привидения. Если вы когда-нибудь попадете в Арканзас, я вам покажу весеннее солнце.
— Боюсь, что такой визит не входит в планы моего начальства, — сказал Хьюм-Тэлбот, приоткрывая боковое окно.
Он был бледен и худ, этот двадцативосьмилетний штабной офицер. С войной он впервые столкнулся, когда ему пришлось нырнуть в канаву, спасаясь от «мессершмитта», пролетавшего над его головой на бреющем полете. Но это было в августе 1940 года; теперь ни один самолет люфтваффе не рискнул бы пересечь Ла-Манш.
— Значит, Галлатин отличился в Северной Африке? — Зубы Шеклтона твердо сжимали сигару. — Это было два года назад. Два года вне армии — это немало. Почему ваши думают, что эта работа ему по плечу?
Хьюм-Тэлбот посмотрел на майора сквозь очки спокойными голубыми глазами.
— Потому что, — сказал он, — майор Галлатин — профессионал.
— Ну и что, сынок, я тоже профессионал. — Шеклтон был на десять лет старше Хьюм-Тэлбота. — Это, однако, не значит, что я могу прыгать с парашютом на территорию оккупированной Франции, не правда ли? Хотя, черт возьми, поверьте, последние двадцать четыре месяца я не зря просиживал штаны.
— Да, сэр, — согласился его собеседник, потому что ничего другого ему не оставалось. — Но ваши… хм… люди попросили помощи в этом деле, и, поскольку это нужно и нам, мое начальство сочло…
— Это все ясно, — отмахнулся майор от слов Хьюм-Тэлбота. — Я сказал своим, что я не очень-то купился на послужной список Галлатина, извините, майора Галлатина. Точнее, меня не устраивает его малый опыт полевых действий. Мне предлагают оценить его при личной встрече. Хотя у нас, в Штатах, так не делают. У нас оценка ведется по послужному списку.
— А мы оцениваем человека по его личным качествам, сэр, — холодно ответил Хьюм-Тэлбот.
По губам Шеклтона пробежала улыбка: «Наконец-то я немножко раззадорил этого напыщенного юнца».
— Возможно, ваша секретная служба и рекомендует Галлатина, но, по мне, эти рекомендации не стоят и куска дерьма. Ах, извините за выражение. — Он выпустил дым из ноздрей; огонек сигары отражался в его глазах. — Как я понимаю, его имя не Галлатин. Раньше он именовался Михаилом Галатиновым. Он русский, не так ли?
— Он родился в Санкт-Петербурге в тысяча девятьсот десятом году, — осторожно ответил Хьюм. — В тысяча девятьсот тридцать четвертом году он стал гражданином Великобритании.
— Да, но вся Россия в крови… Русским нельзя верить. Они пьют слишком много водки. — Он попытался стряхнуть пепел сигары в пепельницу на задней стенке сиденья водителя, но промахнулся, и пепел попал на его начищенные ботинки. — Почему он покинул Россию? А может, за ним тянется цепочка преступлений и его ищут?