- Они теперь уйдут, правда? - с надеждой спросила Олеся, держа извивающегося ребенка. - Они уйдут прочь, назад, туда, откуда пришли. Никто ей не ответил. - Разве нет?
- Тьфу, - сплюнул Виктор в костер. - Кто знает, что они будут делать? Они же безумные! - Он утер рот тыльной стороной ладони. - Может, они уйдут. Может от вида Ренаты они наложили в штаны и уже собирают вещички. Черт побери, они теперь знают о нас! Нет ничего страшнее, чем испуганный человек с пистолетом! - Он быстро глянул на Михаила и на Олесю с ребенком на руках. - Может, они уйдут, - сказал Виктор. - Но я бы на это не полагался. С этого дня мы будем постоянно следить с башни. Я буду первым. Михаил, ты пойдешь во вторую смену?
Михаил кивнул.
- Нам нужно поделиться на шестичасовые смены, - продолжал Виктор.
Он оглядел Олесю, Петра, Франко и Михаила: выживших членов стаи. Ему не нужно было говорить это вслух; выражение его лица говорило за него, и Михаил смог это прочесть. Стая вымирает. Взгляд Виктора обошел зал, словно бы в поисках потерянных.
- Рената мертва, - прошептал он, и Михаил увидел, как у него на глазах появились слезы. - Я любил ее, - сказал Виктор, ни к кому конкретно не обращаясь. А затем подобрал полы своей одежды из оленьей шкуры, резко отвернулся и пошел к лестнице.
Прошло три дня. Звуки работавших пил и топоров прекратились. На четвертую ночь после смерти Ренаты Виктор и Михаил прокрались к краю обрыва, стоявшего над кругом палаток. Палатки исчезли, костер остыл. Человечья вонь тоже пропала. Виктор с Михаилом пошли к западу, следуя по просеке из пней, чтобы найти основную стоянку лесорубов. Она тоже опустела. Хижины были пусты, телеги уехали. Но дорога, которую они прорубили в лесу, осталась, точно шрам. Следов трупа Ренаты не было; они забрали его с собой; что же случится, когда внешний мир увидит тело волка с человечьей рукой и ногой? Дорога эта была нацелена прямо на белый дворец. Из горла Виктора вышел низкий стон, и Михаил понял, что он означал: Боже, помоги нам.
Лето проходило вереницей знойных дней. Лесорубы не возвращались, на лесной дороге другие телеги не прокладывали колею. Михаил стал опять приходить ночью на край оврага и смотреть, как мимо грохочет поезд. Машинист, казалось, теперь вел состав даже быстрее, чем раньше. Он думал, слышал ли машинист о Ренате и те рассказы, которые наверняка должны были за этим последовать: в здешних лесах обитают чудовища.
Он несколько раз затевал гонку с поездом, каждый раз сбиваясь в тот момент, когда тело начинало превращаться из человеческого в волчье и равновесие у него нарушалось. Стальные колеса шипели на него и оставляли его позади.
Лето заканчивалось, лес одевался в пурпур и золото, лучи солнца косо скользили по земле, а утренний туман становился густым и холодным, когда появились солдаты.
Они пришли вместе с первыми заморозками. Из было двадцать два человека на телегах, запряженных лошадьми, и Виктор с Михаилом, пригнувшись в кустах, наблюдали, как они устраивались в бревенчатых хижинах, оставшихся после лесорубов. У всех солдат были ружья, а у некоторых еще и пистолеты. Одна телега была доверху нагружена провизией, а на другой среди ящиков с надписями "Опасно! Динамит!" был солидно выглядевший пулемет на колесах. Человек - должно быть, старший - сразу же расставил вокруг лагеря охрану, и солдаты начали копать траншеи и на дне их ставить заостренные деревянные колья. Они раскатали сети и развесили их среди деревьев, соединив расходящимися во все стороны натянутыми струнами. Конечно, на всех ловушках остался их запах, поэтому обходить сети и струны было легко, - но затем половина солдат с двумя телегами направились по дороге лесорубов к месту, где когда-то стояли палатки, и там поставили свои палатки, выкопали еще траншеи и растянули еще сети со струнами. Они сняли ящики со взрывчаткой и спустили с телеги пулемет, и когда для пробы постреляли из пулемета, звучало это умопомрачительно, тонкие ветки падали, срезанные, будто бы работала дюжина топоров.
- Пулемет, - сказал Виктор, когда они возвратились назад в белый дворец. - Они привезли пулемет! Убивать нас! - Он неверяще покачал головой, в бороде его было полно седины. - Боже мой, они, должно быть, думают, что здесь нас сотни!
- Говорю же, нужно убираться отсюда, пока можно, - настаивал Франко. - Прямо сейчас, пока эти сволочи не отправились охотиться за нами.
- Куда идти, когда наступает зима? Может, выкопать норы и жить в них? Нам не выжить без крова.
- Нам не выжить тут. Они собираются прочесывать лес, и рано или поздно они нас найдут!
- Ну, и что же нам делать? - спросил спокойно Виктор, свет от костра окрашивал его лицо в красное. - Пойти к солдатам и сказать им, что нас не испугать? Что мы такие же люди, как и они? - Он горько улыбнулся. - Ты, Франко, пойдешь первым, а мы посмотрим, как они тебя примут.
Франко нахмурился и поковылял прочь на костыле, гораздо более проворный на трех лапах, чем на одной ноге. Виктор сел на корточки и задумался. Михаил мог сказать, что происходит в мозгу этого человека: с солдатами в лесу и их ловушками охотиться будет значительно труднее; Франко был прав, рано или поздно солдаты их обнаружат, а о том, что солдаты могут сделать с ними, когда поймают, нельзя было и подумать. Михаил глянул на Олесю, прижавшую к себе ребенка. Солдаты либо убьют нас, либо посадят в клетку, подумал Михаил. Но лучше смерть, чем стальная решетка.
- Сволочи выгнали меня из одного дома, - сказал Виктор. - Из второго они меня не выгонят. Я останусь здесь, что бы ни происходило. - Он встал, решение им было принято. - Все вы можете сами поискать что-нибудь другое, если хотите. Можете воспользоваться одной из тех пещер, где мы охотились на берсеркера, но будь я проклят, если буду корчиться и дрожать в пещере, как зверь. Нет. Мой дом здесь.
Наступила долгая тишина. Ее нарушила Олеся, голос ее был слаб и высказывал жалкую надежду: