- Михаил.
Это был слабый стон.
Он обернулся и увидел Олесю, опустившуюся на колени. Петр орал, а она крепко держала его. Ее глаза стекленели. Из уголка рта сочилась тонкая струйка крови. Колени ее окружала красная лужица.
- Михаил, - прошептала она и протянула ему ребенка.
Но он не мог взять Петра. У него были лапы, а не руки.
- Пожалуйста, - молила она.
Но Михаил не мог и ответить. Волчий язык не мог произносить слова человеческой любви, или нужды, или печали.
Льдисто-голубые глаза Олеси закатились. Она начала падать вперед, все еще не отпуская ребенка, и до Михаила дошло, что голова ребенка вот-вот разобьется о камни.
Он перескочил мертвого солдата и скользнул под ребенка, смягчив своим телом падение Петра.
Он услышал, как через дымный коридор стали вбегать новые солдаты. Виктор залаял: сигнал, поторапливающий убегать. Михаил не двигался с места, он оцепенел, суставы и мышцы словно бы заледенели.
Виктор укусил Михаила в раненое ухо и потянул за него. Солдаты были уже почти рядом, Виктор слышал скрип колес: пулемет.
Франко качнулся вперед, вцепился зубами в хвост Михаила потащил, едва не оторвав его. Боль резанула нервы Михаила. Петр все продолжал орать, солдаты вкатывали пулемет, а Олеся недвижно лежала на камнях. Виктор и Франко продолжали тащить Михаила, понуждая его встать. Он ничего не мог сделать ни для Олеси, ни для сына. Михаил поднял голову, щелкнул челюстями на Виктора, отгоняя его назад, а затем он осторожно высвободился из-под Петра, так, чтобы ребенок соскользнул на пол. Он поднялся, в его пасти был солоноватый вкус крови.
В дыму показались фигуры людей. Послышался звук удара металла о металл: откидывали затвор.
Франко поднял голову, неловко из-за ножа в шее, и завыл. Вой эхом отдался в проходе, и палец, потянувшийся к спусковому крючку, замер. И тут Франко пополз в сторону солдат, тело его приготовилось к прыжку. Он кинулся в клубившийся дым, челюсти его широко раскрылись, чтобы рвать все, что ни попадет под его клыки. Заговорил пулемет, пули распороли Франко пополам.
Виктор повернул в другую сторону и метнулся по коридору, перепрыгивая через мертвых солдат. Пулемет продолжал строчить, пули отскакивали от стен, гудя как осы. Михаил увидел, как тряхнуло тело Олеси, когда еще одна пуля попала в нее, и осколок, отскочив от стены, провизжал рядом с Петром. У Михаила выбор был только один: или погибнуть здесь, или попытаться вырваться. Он круто повернул и заспешил за белым волком.
Как только он рванулся прочь, он услышал, что пулемет прекратил стрельбу. Петр все еще орал. Один из людей закричал: - Прекратите стрелять! Там ребенок! - Михаил остановился. Судьба Петра, какова бы она ни была, была не в его власти. Но пулемет не стрелял, и винтовки тоже молчали. Может, в конце концов, в русском сердце было и милосердие. Михаил не оглядывался; он продолжал бежать прямо за Виктором, мозг его уже переключился с настоящего на будущее.
Виктор нашел узкую лестницу, ведущую наверх, и помчался по ней, оставляя на камнях капли крови. К ним прибавлялась и кровь Михаила. Они проскочили в окно без стекла на верхнем этаже, выскользнули на крышу и скатились по ней на заросли внизу. Потом они, следуя бок о бок, ворвались в лес и, отбежав на безопасное расстояние, оба остановились, тяжело дыша в холодном свете восхода; опавшую листву под ними окропили красные капли. Виктор зарылся в листья и лег, наполовину укрытый, тяжело дыша и хрипя от боли. Михаил оцепенело бродил кругами, пока не упал: силы его иссякли. Он стал зализывать свой раненый бок, но язык его не нашел пули; она пробила мякоть и вышла под углом, не задев ребро и внутренние органы. Но, тем не менее, Михаил истекал кровью. Он заполз под прикрытие ели и там впал в беспамятство.
Когда он очнулся, уже поднялся ветер, завывая в вершинах деревьев. День завершался; солнце уже почти скрылось. Михаил увидел Виктора, белого волка, зарывшегося в листья. Он встал, шатаясь, добрался до Виктора и толкнул его. Сначала ему показалось, что Виктор мертв, потому что тот был совсем неподвижен, но затем Виктор застонал и поднял голову, по краям его рта запеклась кровь, а глаза были тусклыми и пустыми.
В брюхе у Михаила жгло от голода, но он был слишком истощен, чтобы охотиться. Он, шатаясь, пошел в одну сторону, потом в другую, не в силах сообразить, что делать. Затем просто стоял какое-то время, голова его свесилась, а бок опять намок от крови.
Вдалеке раздался глухой гул. Михаила насторожил уши. Гул повторился. Он понял, что звук шел с юго-востока, оттуда, где был белый дворец.
Виктор пошел по лесу и поднялся на вершину небольшого каменистого гребня. Он стоял неподвижно, куда-то уставившись, и через некоторое время Михаил, собрав силы, тоже вскарабкался на гребень, чтобы встать с ним рядом.
Закручиваясь на ветру, столбом поднимался черный дым. В середине его основания плясали красные языки огня. Пока Виктор с Михаилом смотрели на это, раздался третий взрыв. Они видели обломки камней, взлетающих в небо, и оба поняли, что происходило: солдаты взрывали белый дворец, чтобы от него не осталось камня на камне.
Еще два взрыва выбросили столбы огня в надвигавшуюся темноту. Михаил увидал, как башенка - за которую так давно зацепился его змей подкосилась и повалилась на землю. Грохнул еще более мощный взрыв, и из его пламени вылетело что-то, напоминавшее по виду горящих летучих мышей. Их подхватил ветер, закручивая в неистовом вихре, и еще через несколько мгновений Виктор и Михаил почуяли запахи гари и пепла от бессмысленного уничтожения. Горящие летучие мыши покрутились над лесом и стали падать.
Несколько из них отнесло почти прямо к двум волкам, но им не было нужды глядеть на них с близи, они и так знали, что это было. Горевшие страницы были написаны на латинском, немецком и русском языках. Многие были украшены цветными иллюстрациями, выполненными руками мастеров. Какое-то время остатки плодов цивилизации падали вниз черными снежными хлопьями, а затем ветер подхватил их и унес прочь, и не осталось ничего.