- Погодите-ка, - Майкл подался вперед, и Хьюмс-Тельбот увидел в его глазах блеск заинтересованности, похожий на сверкание клинка. - От художника? Почему от художника?
- Не знаю. Мы не смогли раскопать никаких сведений о Франкевице. Итак, как бы то ни было, восемь дней назад Адам передал вторую шифровку. В ней была только пара строчек. Он сообщил, что находится под колпаком и у него есть сведения, которые нужно доставить из Франции через курьера. Ему пришлось оборвать передачу до того, как он смог дать подробности.
- Гестапо? - Майкл глянул на Хьюмс-Тельбота.
- Наши осведомители обнаружили, что Адам не в гестапо, - сказал молодой человек. - Мы предполагаем, что они знают, что Адам наш человек, и держат его под постоянным наблюдением. Они, вероятно, надеются, что он выведет их на других агентов.
- Итак, нет никого другого, чтобы выяснить, что представляют собой эти сведения, и доставить их оттуда.
- Нет, сэр. Туда должен проникнуть кто-то извне.
- И, конечно, они пеленгуют его радиопередатчик. Или, может, они нашли его и вывели из строя, - Майкл нахмурился, глядя, как горят дубовые поленья. - Почему художник? - спросил он опять. - Что мог узнать художник о военных секретах?
- Не имеем ни малейшего представления, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Вы понимаете наше затруднительное положение?
- Мы должны выяснить, что же, черт возьми, происходит, - высказался Шеклтон. - Первая волна вторжения должна включать почти двести тысяч солдат. К девяностому дню после даты начала операции мы планируем ввести туда больше миллиона парней, чтобы надрать Гитлеру задницу. Мы рискуем в один прекрасный день стать просто мишенью для стрельбы, словно бы просто произойдет поворот карты, и нам бы лучше наверняка знать, что на уме у нацистов.
- Конечно же, смерть, - сказал Майкл, и никто из присутствующих не сказал ни слова.
Костер затрещал и выплюнул сноп искр. Майкл ждал окончания рассказа.
- Вас самолетом доставят во Францию и выбросят с парашютом около деревни Безанкур, примерно в шести милях от Парижа, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Один из наших будет в месте приземления, чтобы встретить вас. Оттуда вас доставят в Париж и окажут любую помощь, какая вам потребуется, чтобы попасть к Адаму. Это в высшей степени ответственное задание, майор Галатин. Чтобы вторжение имело какой-то шанс, мы должны знать, чего нам ожидать.
Майкл понаблюдал, как горел огонь. Затем сказал:
- Я сожалею. Найдите кого-нибудь другого.
- Но, сэр... пожалуйста, не принимайте поспешного...
- Я сказал, что я в отставке. На этом и закончим.
- Ну, это просто глупо! - взорвался Шеклтон. - Мы разбивали свои задницы, добираясь сюда, потому что некоторые ослы указали на вас как на лучшего в своем деле, а вы говорите, что вы в "отставке", - он прошипел это слово. - Там, откуда я, по-другому говорят о человеке, у которого изнеженные нервы.
Майкл слегка улыбнулся, что привело Шеклтона в еще большую ярость, но он ничего не ответил.
- Майор Галатин, - попытался опять Хьюмс-Тельбот. - Пожалуйста, не говорите сейчас последнего слова. Хотя бы обдумайте наше предложение, а? Может, мы бы остались на ночь, а затем снова обсудили это утром?
Майкл вслушивался в падание мокрого снега, стучавшего по окнам. Шеклтон подумал о долгом пути домой, и его копчик заныл.
- Можете оставаться на ночь, - согласился Майкл. - Но в Париж я не отправлюсь.
Хьюмс-Тельбот хотел было опять заговорить, но решил дать всему этому устояться. Шеклтон проворчал:
- Какого черта, мы что, напрасно перлись в такую даль?
Но Майкл только пошуровал в камине.
- С нами еще водитель, - сказал Хьюмс-Тельбот. - Не найдете ли вы и для него место?
- Я поставлю раскладушку у камина, - он встал и пошел в чулан за раскладушкой, а Хьюмс-Тельбот вышел наружу, чтобы позвать Мэллори.
Когда двое мужчин вышли, Шеклтон стал осматриваться в зале. Он увидел антикварный патефон из розового дерева фирмы "Виктрола", на его диске лежала пластинка. Название пластинки было "Весна священная" какого-то Стравинского. Ну, с русским водиться - значит любить русскую музыку. Наверное, всякая славянская чепуха. В такую ночь, как эта, ему бы послушать бодрую вещь Бинга Кросби. Галатин любил читать, в этом нельзя было сомневаться. Тома вроде "О происхождении человека", "Плотоядные", "История григорианской поэзии", "Мир Шекспира" и другие книги с русскими, немецкими и французскими названиями заполняли полки книжных шкафов.
- Вам нравится мой дом?
Шеклтон чуть не подпрыгнул. Майкл подошел сзади тихо, как туман. Он принес раскладную кровать, развернул и поместил около камина.
- Столетие назад этот дом был лютеранской церковью. Ее построили спасшиеся от кораблекрушения; подводные скалы всего лишь в сотне ярдов отсюда. Они выстроили здесь поселок, но через восемь лет после этого их скосила бубонная чума.
- О, - сказал Шеклтон и вытер руки о штаны.
- Развалины до сих пор прочные. Я решил попробовать восстановить их. У меня ушло на это целых четыре года, и мне еще много нужно сделать. Если вам интересно, у меня за домом есть генератор, который работает на бензине.
- Я сразу так и подумал, что к вам не могли провести линию электропередачи в такую даль.
- Конечно же. Слишком далеко. Вы будете спать в башенном помещении, где когда-то жил пастор. Это не очень большое помещение, но для двоих места там достаточно.
Открылась и закрылась дверь, и Майкл оглянулся на Хьюмс-Тельбота и шофера. Майкл несколько секунд смотрел, не мигая, как шофер снимал шляпу и куртку.
- Вы можете спать здесь, - сказал он, указывая рукой на раскладушку. - Кухня за той дверью, если хотите кофе и чего-нибудь поесть, - сказал он всем троим. - Я бодрствую во время, которое вам может показаться необычным. Если среди ночи услышите, что я на ногах... не выходите из вашей комнаты, - сказал он, глянув так, что у Шеклтона по затылку пробежали мурашки.
- Я иду отдыхать, - Майкл направился к лестнице. Он остановился и выбрал книгу. - Да... ванная и душ за домом. Надеюсь, вы не будете в претензии, что вода только холодная. Спокойной ночи, джентльмены.