Пленный ударил первым, коленом ему в пах с такой силой, что тот подлетел вверх и грохнулся навзничь на землю. Сзади горло Майкла обвила чья-то рука, сдавливая гортань. Еще один человек ударил кулаком ему в грудь, отчего сердце у него дало сбой.
- Хватайте его! Хватайте сволочь! - выкрикивал Кролль, в то время как Майкл продолжал безумно сопротивляться. Кролль поднял дубинку и ударил ею по плечу Майкла. Ударил второй раз, так, что свалил его, а третий удар вбил его в пыль, легкие у него захрипели, боль пронзила почерневшее плечо и ободранный живот. Он был на волоске от потери сознания, борясь с подступившим некстати превращением. Изо всех его пор вот-вот начала бы выступать шерсть; он ощущал звериный дух от своей кожи, терпкий вкус зверя во рту. Если бы он совершил превращение здесь, лежа в пыли, его бы разорвали на части, распороли бы немецкими ножами. Каждый его кусочек, начиная от внутренних органов и кончая зубами, получил бы свой ярлычок и был помещен в сосуд, наполненный формальдегидом, чтобы его могли исследовать нацистские доктора. Он хотел жить, чтобы убивать этих зверей, и потому боролся с превращением и заставил его отступить.
Вероятно, немного черной волчьей шерсти выступило на его теле - на груди, внутренних сторонах бедер и горле, но она так быстро исчезла, что никто ее не заметил, а если кто-то из солдат и заметил, то подумал бы, что зрение сыграло с ним шутку. Майкл лежал на животе, почти отключившийся. Он слышал, как Блок сказал:
- Барон, боюсь, к сожалению, для вас у нас будет очень грубый прием.
Солдаты подхватили Майкла под руки, подняли его и поволокли по пыли, в то время как сам он провалился во мрак.
6
- Вы слышите меня?
Кто-то говорил... кто-то в дальнем конце туннеля. Чей это голос?
- Барон, вы меня слышите?
Мрак во мраке. Не отвечай! - подумал он. Если не будешь отвечать, тот, кто бы это ни говорил, уйдет и даст тебе отдохнуть!
Включили свет. Свет был очень ярким, Майкл видел его сквозь веки.
- Он очнулся, - услышал он голос, обращавшийся к кому-то другому в помещении. - Видите, как поднялся его пульс? Ну, он знает, что мы здесь, так что - порядок. - Это был голос Блока, узнал он. Чья-то рука взяла его за подбородок и потрясла его лицо. - Давайте, давайте. Открывайте глаза, барон.
Он не открыл. - Дайте ему воды, - сказал Блок, и тут же ведро холодной воды вылилось Майклу в лицо.
Он отплевывался, его тело невольно вздрогнуло от холода, глаза открылись. Свет - лампа с отражателем, нестерпимой яркости, поднесенная к его лицу вплотную - заставил его опять крепко зажмурить веки.
- Барон? - сказал Блок. - Если вы откажетесь открыть глаза, мы просто отрежем вам веки.
Вне всякого сомнения, они бы это сделали. Он подчинился, сощурившись от яркого света.
- Хорошо! Теперь можно наконец заняться делами! - Блок подкатил кресло на колесиках к пленному и уселся. Майкл смог рассмотреть других, находившихся в этом помещении: высокого человека, державшего ведро, с которого капало, еще одну фигуру, толстую и мясистую, в черной эсэсовской форме, лопавшейся по швам. Конечно, майор Кролль. - Прежде чем начать, спокойно сказал майор Блок, - я скажу вам, что теперь вы - человек, которому следует оставить всякую надежду. Из этой комнаты убежать нельзя. За этими стенами есть другие стены. - Он наклонился вперед, к свету, и его серебряные зубы сверкнули. - У вас тут нет друзей, и никто не спешит спасать вас. Мы собираемся вас уничтожить, либо быстро, либо медленно, и это - единственный выбор, который у вас есть. Вы понимаете? Если да, то кивните, пожалуйста.
Майкла попытался понять, как именно он лишен подвижности. Он лежал, абсолютно голый, на металлическом столе крестообразной формы, руки распялены над головой, ноги раздвинуты. Кожаные ремни туго связывали его в запястьях и лодыжках. Стол был наклонен вверх и вперед, так что Майкл был почти в стоячем положении. Он попробовал ремни, но не смог пошевелиться ни на четверть дюйма.
- Бауман? - сказал Блок. - Принесите еще немного воды, пожалуйста. Человек с ведром - адъютант майора Кролля, решил Майкл, - ответил: - Да, господин полковник, - и прошел через комнату. Металлическая задвижка загремела и в комнату проскользнул быстрый лучик серого света, когда открылась и закрылась тяжелая дверь. Блок снова обратил свое внимание к пленному. - Ваше имя и национальность.
Майкл молчал. Сердце его тревожно билось, и он был уверен, что Блок может видеть это. Плечо адски болело, хотя, скорее всего, не было сломано. Свою кожу он ощущал словно бы оболочкой из синяков, обернутой вокруг скелета из колючей проволоки. Блок ждал ответа; Майкл решил на этот раз хоть что-то сказать.
- Ричард Гамлет. Британец.
- О, вы - британец, правда? "Томми", говорящий на чистейшем русском? Позвольте не поверить. Если вы такой уж британец, скажите мне что-нибудь по-английски.
Он не отозвался.
Блок глубоко вздохнул и покачал головой.
- Я, пожалуй, все же предпочту называть вас бароном. Хорошо, давайте говорить, исходя из предположения, что вы - агент Красной Армии. Возможно, заброшенный в Германию с заданием убить или устроить саботаж. Вашим связным была Чесна ван Дорн. Как и где вы с ней встречались?
Взял ли он Чесну? - думал Майкл. Ответа на этот вопрос в глазах инквизитора не было.
- В чем заключается ваше задание? - спросил Блок.
Майкл уставился прямо перед собой, в висках у него стучало.
- Зачем Чесна привезла вас в "Рейхкронен"?
Опять нет ответа.
- Как вы собирались выбраться из страны после того, как ваше задание окажется выполнено?
Ответа не было. Блок наклонился чуть ниже.
- Вы слышали когда-нибудь про человека по имени Тео фон Франкевиц?
Майкл сохранил безучастное лицо.
- Фон Франкевиц кажется знает вас, - продолжал Блок. - Ну, вначале он пытался вас выгораживать, но мы дали ему немного одного интересного лекарства. Прежде чем умереть, он дал нам описание человека, который посетил его в его квартире. Он рассказал нам, что показал этому человеку рисунок. Человек, которого он описал, - вы, барон. Теперь скажите мне, пожалуйста: какой интерес для русского тайного агента мог представлять потрепанный уличный художник вроде Франкевица. - Он ткнул пальцем в почерневшее плечо Майкла. - Не думайте, что вы - храбрец, барон. Вы очень глупы. Мы можем напичкать вас лекарствами, чтобы развязать вам язык, но, к несчастью, они не действуют хорошо, пока вы... скажем так... не находитесь в ослабленном состоянии. Так что нам придется выполнить это условие. Это на ваш выбор, барон: как мы будем действовать?