- Слишком поздно, Майкл, - сказала она. - Ты отсутствовал ровно пятнадцать дней.
Он уставился на нее неверящим взглядом.
- Сегодня - шестое июня, - продолжила она. - Слишком поздно.
Слишком поздно. Слова тоже умели кусаться.
- День Икс был вчера, - сказала Чесна. Она ощущала себя слегка пьяной и вынуждена была ухватиться за его плечо. Нервы ее дошли уже до предела. Теперь все кончено.
- Нет! - Он затряс головой, отказываясь верить. - Ты неправа! Я не мог... я не мог исчезнуть на такое долгое время!
- Я не ошибаюсь. - Она взяла его за запястье и посмотрела на часы. Уже один час и две минуты шестого июня.
- Мы должны разузнать, что происходит. Где-нибудь должно быть радио.
- Есть, - сказал Лазарев. - Оно в том доме, что рядом с цистернами топлива.
Он объяснил Майклу, что его заставили как-то работать вместе с другими рабами-рабочими, чтобы устранить засор в переполнившейся выгребной яме около солдатских бараков, отчего так и воняла его одежда. Пока он был по пояс в дерьме, ему удалось разузнать от своих напарников некоторые сведения о фабрике. Например, Гильдебранд жил в своей лаборатории, которая располагалась в центре фабрики, возле трубы. В огромных топливных цистернах был мазут для обогрева зданий в долгие зимние месяцы. Рабы-рабочие содержались в других бараках, неподалеку от солдатских. И, сказал Лазарев, есть у них оружейный арсенал на случай партизанского нападения, но где он находится - он точно не знал.
- Ты сможешь влезть в одежду этого человека? - спросил Майкл Лазарева, когда они дошли до убитого охранника.
Лазарев сказал, что постарается. Чесна обыскала тумбочку стола и нашла "Люгер" с патронами. Через некоторое время Лазарев переоделся в немецкую форму, рубашка на его плечах чуть не лопалась, а брюки сползали. Он затянул поясной ремень на последнюю дырочку. Только фуражка охранника пришлась ему впору. На Лазареве по-прежнему были те самые сапоги, в которые его обули, когда они улетали из Германии, но теперь к ним присохли куски дерьма.
Они двинулись в сторону того помещения, где было радио. Чесна еще хромала, но могла идти сама. Майкл увидел радиомачту, на которой мигали два фонаря для предупреждения низко летящим самолетам, и повел их по направлению к ней. После пятнадцатиминутного извилистого, с оглядкой, продвижения по аллеям они добрались до маленького каменного строения, которое не охранялось. Дверь была заперта. Пинок одного из облепленных дерьмом сапог Лазарева понудил ее поддаться. Майкл нашел выключатель, и там они обнаружили на покрытом прозрачным пластиком столе радио. У Чесны было больше опыта обращения с немецкими радиоприборами, чем у него, поэтому он отступил в сторону. Она включила радио, циферблаты засветились зеленоватым светом, и стала шарить по частотам. Из маленького динамика раздавались трески атмосферных помех. Затем послышался слабый голос, говоривший по-немецки про дизель-мотор, нуждавшийся в переналадке - это было с парохода на море. Чесна нашла голос, по-норвежски обсуждавший лов королевской макрели, возможно, шифр, передававшийся в Англию. Еще одна радиостанция - и в комнату полилась оркестровая музыка, погребальная панихида.
- Если бы вторжение началось, то о нем должны были говорить на всех волнах, - сказал Майкл. - Что происходит?
Чесна покачала головой и продолжала искать. Она нашла выпуск новостей из Осло; спокойный немецкий диктор извещал об очередной отгрузке железной руды, которая поплыла морем во славу Рейха, и о том, что перед Правительственным собранием в шесть часов будет начата раздача в соответствии с очередью молочных пайков. Погода скорее всего будет по-прежнему неустойчивой, с семидесятипроцентной вероятностью ливневых дождей. Теперь возвратимся к успокаивающей музыке Герхарда Каатховена...
- Ну, так где же вторжение? - поскреб в бороде Лазарев. - Если оно было запланировано на пятое...
- Должно быть, не состоялось, - сказал Майкл. Он посмотрел на Чесну. - Должно быть, его отменили или отложили.
- Нужна чертовски важная причина, чтобы отложить что-нибудь столь глобальное.
- Может быть, и была причина. Кто знает, что могло за это время произойти? Но я не думаю, что вторжение уже произошло. Если бы оно началось утром пятого числа, то сейчас можно было бы слышать об этом по всем частотам.
Чесна понимала, что он прав. В случае вторжения все радиочастоты должны были бы быть забиты последними данными и обменом информацией между различными действующими в тылу противника группами. Вместо всего этого было еще одно утро с погребальными панихидами и очередями за молоком.
Майклу стало ясно, что им нужно делать.
- Лазарев, ты можешь летать на каком-нибудь из тех истребителей, которые стоят на полосе?
- Я могу летать на всем, что имеет крылья. Хотя предпочел бы "Дорнье-217". Если топливные баки заправлены, у него радиус действия тысяча миль, и причем это скоростная сучонка. Куда двинемся?
- Сначала нужно добраться до доктора Гильдебранда. Потом точно узнать, где спрятан Стальной Кулак. Сколько времени нужно, чтобы долететь отсюда до Роттердама? Это почти тысяча миль.
Он задумчиво нахмурился.
- Это почти на пределе, даже если баки заправлены по горлышко. - Он раздумывал. - Максимальная скорость у "Дорнье" выше трехсот. Можно уложиться и в два часа беспосадочного полета. В зависимости от ветра... я бы сказал, не более пяти часов.
Слишком много здесь всяких неопределенностей, подумал Майкл, но что им еще оставалось делать? Они начали обыскивать дом. В другой комнате, полной шкафов с папками, он нашел карту "Химическое Предприятие Гильдебрандов на Скарпе", прикрепленную кнопками на стене рядом с портретом Адольфа Гитлера. Красным крестиком было отмечено расположение радиорубки, а другие здания были помечены надписями: "Цех", "Столовая", "Испытательная камера", "Арсенал", "Барак N_1" и так далее. Лаборатория экспериментальных разработок была примерно в сотне ярдов от их теперешнего местонахождения, а арсенал - на противоположной от летного поля стороне фабрики. Майкл свернул карту и положил ее в запачканный кровью карман для дальнейшего пользования.
Лаборатория экспериментальных разработок, длинное белое строение с частоколом труб, присоединенных к ряду построек меньшего размера, стояла поблизости от центральной трубы. Сквозь узкие заиндевевшие стекла окон был виден свет лампочек: доктор работал. На самой крыше лабораторного здания стоял большой бак, но были в нем химикаты, мазут или вода, Майкл не знал. Входная дверь была заперта изнутри, однако на крышу вела лесенка с металлическими ступенями, и они решили воспользоваться этим путем. На крыше был открытый прямоугольный световой фонарь. Майкл перегнулся через край, Лазарев придерживал его за ноги, и стал рассматривать, что было внутри.