- Я не... - голос у него дрогнул, но он взял себя в руки. - Я думаю, что нет, сударь, - ответил он.
- Сударь, - поддразнил рыжеволосый юноша и снова захохотал.
Взгляд Виктора метнулся в его сторону, глаза сверкнули, как медяки, и смех оборвался.
- Расскажи, Михаил, свою историю, - пригласил Виктор.
- Мы... - это было трудно сделать. Воспоминания резали, как бритвы, и ранили глубоко. - Мы приехали на пикник, - начал он. Потом рассказал про улетевшего змея, револьверные выстрелы, свое бегство в лес и терзавших тела волков. Слезы ползли по его щекам, и в пустом желудке бурчало.
- Проснулся я тут, - сказал он. - И рядом... со мной... было что-то, все окровавленное... Я думаю, что оно от кого-то из тех людей.
- Проклятье! - нахмурился Виктор. - Белый, я же сказал тебе его приготовить!
- Я забыл, как, - ответил рыжеволосый юноша, беспомощно пожимая плечами.
- Надо водить им над огнем, пока оно не подгорит! Тогда кровь не убежит! Что, мне самому надо все делать?
Виктор вновь обратился к Михаилу.
- Но ягоды ты съел, да?
Голубику, вспомнил Михаил. Тут была еще одна странность, он не упоминал про ягоды. Как бы Виктору знать про них, если только...
- Ты их не касался, верно? - человек вздернул свои густые седые брови. - Ну, наверно, я тебя не виню. Этот Белый - круглый дурак. Но тебе нужно чего-нибудь съесть, Михаил. Кушать очень важно для твоего здоровья.
Михаил подумал, что у него от удивления наверное раскрылся рот, но может быть, и нет.
- Сними рубашку, - скомандовал Виктор.
Прежде чем оцепеневшие пальцы Михаила смогли найти маленькие деревянные пуговички, Рената подошла и расстегнула их. Она осторожно отняла рубашку от раны на его плече и сняла ее. Потом поднесла испачканную одежку к своему носу и втянула ее запахи.
Виктор поднялся с кресла, он был высок, около двух метров, и подошел к Михаилу, великан по сравнению с ним. Михаил отступил на шаг, но Рената схватила его за руки и вернула на место. Виктор не слишком нежно взялся за раненое плечо и осмотрел покрытую корочкой и кровоточащую рану.
- Скверно, - сказал Виктор женщине. - Может произойти заражение. Чуть глубже - и он бы не мог пользоваться рукой. Ты что, не понимала, что делала?
- Нет, - созналась она. - Он просто казался достаточно вкусным для еды.
- В таком случае, твое намерение было страшным.
Он надавил на мякоть, и Михаил стиснул зубы, чтобы удержать стон. Глаза Виктора блеснули.
- Посмотрите-ка на него. Он не плачет.
Он еще раз сдавил рану, и из нее потекла густая жидкость. Она пахла скверно. Михаил смигнул слезы.
- Так, ты не очень боишься небольшой боли, правда? - спросил Виктор. - Это хорошо.
Он отпустил плечо мальчика.
- Если ты сможешь подружиться с болью, то у тебя будет друг на всю жизнь.
- Да, сударь, - хрипло сказал Михаил. Он воззрился на мужчину и выпрямился. - Когда... когда я могу уйти домой, пожалуйста?
Виктор проигнорировал этот вопрос.
- Я хочу познакомить тебя с остальными, Михаил. Нашего дурня, Белого, ты знаешь. Рядом с ним его сестра Поля. - Он кивнул в сторону худой юной девушки. - Это - Никита. Монгол. За костром - Олеся. Что скалишь зубы, дорогая?
Светлая девушка слегка улыбнулась, улыбкой голодного.
- Кажется, ты наверняка уже знаком с Франко. Он предпочитает спать наверху. Ты знаешь Ренату и знаешь меня.
Раздался глухой кашель, и Виктор движением руки указал на фигуру, лежавшую под одеждами.
- Андрей сегодня не очень хорошо себя чувствует. Съел что-то нехорошее.
Болезненный кашель продолжался, и Никита с Полей подошли и присели около фигуры.
- Я бы хотел уйти сейчас домой, - настаивал Михаил.
- Ах, да. - Виктор кивнул, и Михаил увидел, как его взгляд затуманился. - Вопрос о доме. - Он прошел назад, к костру, где встал на колени и протянул руки к огню. - Михаил, - тихо сказал он, когда кашель Андрея стих. - Очень скоро ты будешь... - Он остановился, подбирая точное слово. - В интересах удобства, - было то, что он нашел. - В интересах... скажем так... нашей семьи.
- У меня... есть...
Он не закончил. Его семья лежала мертвой, там, на поляне. Рана на плече у него снова заныла.
Виктор сунул руку в костер и вытащил кусок горящей ветки, держа ее в том месте, где она еще не обуглилась.
- Истина похожа на огонь, Михаил, - сказал он. - Она либо оздоровляет, либо разрушает. Но она никогда - никогда - не оставляет то, чего касается, неизменным. - Голова его медленно повернулась, и он уставился на мальчика. - Ты сможешь выдержать пламя истины, Михаил?
Михаил не ответил, не мог ответить.
- Думаю, что сможешь, - сказал Виктор. - Если нет... тогда ты уже был бы мертв.
Он бросил ветку обратно в огонь и встал. Он сбросил сандалии, вытянул из одежды свои жилистые руки, оставив ее висеть на плечах. Закрыл глаза.
- Отойди назад. - Рената оттолкнула Михаила, в голосе ее послышалась резкость. - Дай ему место.
Позади костра Олеся уселась на корточки, ясная блондинка с ногами, светившимися, словно они были выточены из золота. Никита и Поля наблюдали, стоя на коленях по сторонам Андрея. Белый тер рукой губы, его бледное лицо порозовело и горело нетерпением.
Глаза Виктора открылись. Они были мечтательными, остановившимися на чем-то очень далеком - нетронутой пустыне, вероятно, разума. На его груди и лице сверкал пот, как будто он тужился в каких-то внутренних усилиях.
Михаил сказал:
- Чт...
Но Рената резко шикнула на него.
Виктор еще раз закрыл глаза. Его плечевые мышцы задрожали и красновато-бурая одежда с белоснежным заячьим воротником сползла на пол. Потом он прогнул тело вперед, спина изогнулась, и кончики его пальцев коснулись земли. Он глубоко вздохнул, за этим последовало быстрое заполнение легких. Борода его опустилась до земли.
Год назад, в июне, Михаила с сестрой родители возили на поезде на цирковое представление в Минск. Там был артист, чей необычный талант запомнился Михаилу. Гуттаперчевый Человек согнулся точно в такое положение, какое теперь принял Виктор, и позвоночник Гуттаперчевого Человека растягивался с легким хрустом, как будто ступали по веткам. Эти же звуки исходили теперь из позвоночника Виктора, но в следующие несколько секунд стало видно, что вместо удлинения его торс сократился. Мышечные связки обтянули его грудную клетку и сбежали по его ляжкам, как натянутые пучки рояльных струн. Пот блестел на спине и плечах человека, а чернота его волос вдруг стала растекаться по гладкой коже, как облака, наплывающие на летнее поле. Плечи его выгнулись, мускулы заиграли под кожей. Затрещали кости, легкими веселыми щелчками, и послышались звуки, исходившие от сухожилий, изгибавшихся и принимавших другую форму, подобно шарнирам.