- Передайте ему, что я... что мы будем в восторге, - сказала ему Чесна, и Бутц широким шагом удалился в сторону группы офицеров, стоявшей посреди вестибюля.
Приехал лифт. "Шестой", - велела Чесна пожилому лифтеру. Пока они поднимались, она сообщила Майклу: - Нас только что пригласил пообедать с ним полковник Эрих Блок.
6
Чесна отперла белую дверь и повернула узорчатую медную ручку. Когда Майкл переступил порог, на него пахнуло ароматом свежих роз и лаванды.
Гостиная была вся - величие белой мебели, с двадцатифутовым потолком и камином, выложенным зеленой мраморной плиткой. Створчатая застекленная дверь вела на балкон, выходивший на реку и лес за ней. На крышке белого "Стейнвея" стояла большая хрустальная ваза с розами и веточками лаванды. Со стены над камином сурово смотрел из рамы портрет Адольфа Гитлера.
- Уютно, - сказал Майкл.
Чесна заперла дверь. - Ваша спальня - дальше по коридору. - Она кивком показала, где.
Пройдя по коридору, Майкл оглядел просторную спальню с темной мебелью из дуба и написанными маслом картинками, изображавшими разнообразные самолеты "Люфтваффе". Его багаж был аккуратно разложен в шкафу. Он вернулся в гостиную. - Впечатляет, - сказал он, преуменьшая свои впечатления. Положив пальто на диван, он прошел к одному из высоких окон. Дождь еще шел, он тихонько постукивал в стекло, лес внизу был окутан туманом. - За это платите вы или ваши друзья?
- Я. И недешево. - Она прошла к бару с ониксовым верхом, достала с полки бокал и откупорила бутылку ключевой воды. - Я богата, - прибавила она.
- И все благодаря актерской игре?
- С тридцать шестого я снималась в главных ролях в шести фильмах. Разве вы обо мне не слышали?
- Я слышал об Эхо, - сказал он. - Не о Чесне ван Дорн. - Он открыл балконную дверь и вдохнул туманный, пахнущий сосной воздух. - Как же американка стала немецкой кинозвездой?
- Талант. Плюс к этому я оказалась в нужное время в нужном месте. Она выпила ключевую воду и отставила бокал в сторону. - "Чесна" происходит от "Чисапик". Я родилась на яхте отца, в заливе "Чисапик-Бэй". Мой отец был немец, а мать - из Мэриленда. Я жила в обеих странах.
- Почему же вы предпочли Мэриленд Германии? - многозначительно спросил он.
- Вы имеете в виду мою лояльность? - Она едва заметно улыбнулась. Ну, что ж, я не из тех, кто верит в этого человека над камином. Как не верил и мой отец. Он покончил с собой в 1934, когда его дело прогорело.
Майкл открыл было рот, чтобы сказать "Сочувствую", но это не требовалось. Чесна просто ставила его в известность. - И все же вы делаете фильмы для нацистов?
- Я делаю фильмы, чтобы делать деньги. К тому же, есть ли лучший способ добиться их расположения? Благодаря тому, кто я и что делаю, я вхожа туда, куда не вхожи многие другие. Я как бы невзначай слышу массу сплетен, а порой даже вижу карты. Вы были бы изумлены, узнав, как способен бахвалиться какой-нибудь генерал, когда шампанское развяжет ему язык. Я Золотая Девушка Германии. Мое лицо есть даже на некоторых пропагандистских плакатах. - Она вскинула брови. - Понимаете?
Майкл кивнул. О Чесне ван Дорн следовало узнать намного больше; не выдумка ли, подобно своим героиням, и она сама? Как бы там ни было, Чесна была красивой женщиной и держала жизнь Майкла в своих руках. - Где мой друг?
- Вы хотите сказать, ваш слуга? В крыле, предназначенном для прислуги. - Она жестом указала на белый телефон. - Можете связаться с ним, набрав после номера наших апартаментов девятку. А если вы голодны, можно заказать вам еду в номер.
- Голоден. Я бы не отказался от бифштекса. - Он увидел, что она остро взглянула на него. - Сырого, - объяснил он.
- Мне хотелось бы, чтобы вы кое-что узнали, - сказала Чесна после паузы. Она прошла к окнам и выглянула на реку; грозовое освещение разрисовало ее лицо узорами. - Даже если вторжение будет удачным - а шансы против этого - союзникам никогда не добраться до Берлина раньше русских. Конечно, нацисты ожидают вторжения, однако не знают точно, где или когда оно начнется. Они планируют скинуть союзников обратно в море, чтобы можно было все силы бросить на русский фронт. Но это им не поможет, потому что русским фронтом к тому времени будет граница Германии. И потому это мое последнее задание; когда мы выполним свою миссию, я уеду с вами.
- И с моим другом. С Мышонком.
- Да, - согласилась она. - И с ним.
В то время как ликантроп и кинозвезда обсуждали свое будущее, ста сорока футами ниже по двору отеля проехала серая, как ружейная сталь, штабная машина с эсэсовским флажком. Машина переехала через понтонный мост и покатила по мощеной лесной дороге - той, что привела Майкла с Мышонком в "Рейхкронен". Машина въехала в Берлин и, лавируя, стала пробираться на юго-восток, к заводам и загрязненному воздуху района Нойкельн. С востока плыли черные тучи, далекими разрывами бомб гремел гром. Машина подъехала к кварталу грязных домиков с верандами, и шофер остановил ее посреди улицы, не обращая внимания на движение. Ни один автомобиль не загудел; флажок СС подавлял всякое недовольство в зародыше.
Из машины вылез огромный неуклюжий человек в форме адъютанта СС, в сером кепи с козырьком и начищенных до блеска высоких сапогах. Он обошел авто и распахнул дверцу. На мостовую ступил пассажир, сидевший на заднем сиденье, - тощая как жердь фигура в форме, фуражке и длинной темно-зеленой шинели; он прошествовал в конкретный домик с верандой, здоровяк следовал по пятам. Ружейно-серая машина стояла, не двигаясь с места. Много времени это занять не должно было.
На втором этаже здоровенный кулак бесцеремонно постучал в дверь с пятнистой от времени цифрой "5".
В номере послышался кашель. "Да? Кто там?"
Офицер в темно-зеленой шинели кивнул.
Бутц задрал правую ногу и пнул дверь. Пронзительно взвизгнуло треснувшее дерево, дверь сломалась, но замок не дал ей вылететь из проема. От такого упрямства лицо Бутца залилось густым румянцем ярости; он пнул ее еще раз и еще. "Хватит! - крикнули изнутри. - Прошу вас, перестаньте!"
Четвертый удар ногой обрушил дверь внутрь квартиры. Там стоял облаченный в синий шелковый халат Тео фон Франкевиц с выпученными от ужаса глазами. Он попятился, зацепился за стол, оступился и упал на пол. Бутц вошел в квартиру, цокая подбитыми металлом сапогами. Открывались двери, из них выглядывали испуганные жильцы. Офицер в шинели гаркнул: "Назад, по норам!" Двери с треском начали захлопываться; защелкали запираемые замки.