«Хеш, — сказал я, — мы можем только надеяться».
Мы ползли к часовому, пока не оказались прямо за ним. В поле зрения не было ни машин, ни движения на поле. Я кивнул Падре, и он кивнул в ответ, чтобы дать мне знать, что он сделал дело. Он оставил свою винтовку у одного из мужчин. Это была работа для бесшумного ножа или бесшумного крюка.
Я потер кусок сыра под носом у Принца, подержал его там достаточно долго, чтобы он понял, что я делаю, а затем бросил его через караульное помещение на взлетно-посадочную полосу по другую сторону забора.
Волк нырнул за сыром, мимо часового.
Мужчина вышел посмотреть, что происходит, и я подошел к нему сзади. Бывают моменты, когда приходится ходить босиком, и это был один из таких моментов. Я получил небольшую пользу от неожиданности. Нападение произошло так скоро после безумной вылазки Принца, что охранник даже не поднял свой 64А, не говоря уже о том, чтобы направить его в нужном направлении. Он не слышал меня, пока не стало слишком поздно. Часовой повернулся, и я увидел, как раздраженное любопытство на его лице сменилось удивленным пониманием. Затем я разрубил ему гортань ладонью, и его глаза закатились под веки. Я затащил его обратно в караульное помещение прежде, чем он успел упасть на землю. Я лишил его его 64А и его М57, югославской версии русской винтовки Токарева М1933. Я также взял его толстые шерстяные носки и сапоги. У него были ноги больше, чем у меня, но я был этому рад. У меня сильно опухли ноги и ужасно болели. По другую сторону ворот Падра уже позаботился о спящем стражнике. Он стоял ко мне спиной, и я заметил, что он делает молниеносное движение правой рукой. Потом он отступил назад, и я увидел, что охранник по-прежнему на своем месте, только голова его теперь чуть опустилась на грудь, а грудь насквозь пропитана кровью. Ко мне присоединился Падра, тоже с оружием. «Я оставил его счастливым», — сказал он. «Теперь у него два ухмыляющихся рта. Ты уже нашел самолет?
'Еще нет.'
Теперь я мог видеть все поле. Я посмотрел на его край, молясь, чтобы нам повезло. В ряд выстроились три «Ястреба», еще одна группа РТ-33, обломки фюзеляжа С-47, еще один Ил-14 и пара вертолетов «Алуэтт III». Ничего такого.
Я чувствовал, как разочарование растет в моей груди. Гнев от того, что я был так близко и в то же время так далеко, мучение от осознания того, что я подстрекал невинных людей к восстанию только для того, чтобы обнаружить, что дорога зашла в тупик.
Но затем я увидел самый дальний угол аэропорта, где свет был самым слабым. Это была знакомая форма самолета. Это казалось невозможным, но это было так: Ил-2, двухмоторный транспортный самолет.
«Хеш, собери всех сюда и быстро ».
Падра сделал шаг вперед; он проверил, свободна ли дорога, затем взмахнул крючком. Кусты на другой стороне дороги зашевелились, из них выходили люди, которые бежали со всех ног, чтобы присоединиться к нам.
— Ты нашел устройство? — спросил Падра.
— Возможно, — ухмыльнулся я. «Русская копия DC-3». Я пересек поле, и все пошли за мной.
Было множество удивленных взглядов. В поле шло всего несколько человек, и мы не могли выглядеть так, как будто мы там были законно. Но, видимо, югославская армия такая же, как и все другие армии: вы никогда не идете туда добровольцами и никому не мешаете. К тому же та пестрая бригада, что маршировала по аэродрому, была пропущена охраной.
Мы миновали Ястребки, С-47 и прошли под большим Ил-14. Я бежал впереди, и группа следовала за мной в беспорядочной линии. Я все думал, почему я бегу, потому что почти неизбежно Ил-2 может быть разобрали, закончилось топливо или сели аккумуляторы. Они не выпускали Ил-2 почти двадцать лет, и он не мог быть годным к полетам, просто не мог быть. Но я продолжал бежать. Это был наш единственный шанс. Добравшись до Ил-2, я рванул дверь и втолкнул всех внутрь.
— Ты не идешь? — спросила София, поднимаясь на борт.
«Так прямо».
«Это ужасно», — пожаловалась она. «Он наклонен, и в нем нет стульев».
«Это грузовой самолет. Стулья убраны.
Я ходил вокруг него, сбрасывая колодки перед колесами, пытаясь вспомнить, что я знал об Ил-2. Ну, в основном это была модифицированная Дакота; размах крыла 95 футов, длина 64 фута и вес 12,5 тонны; комплект двигателей мощностью 1800 лошадиных сил, с потолком 16000 футов и скоростью 140 узлов, когда наступали ему на хвост. Но этот самолет никогда не долетит, не в таком уставшем состоянии, не с окислением крыльев и пятнами протекающей гидравлической магистрали.
Но в шинах был воздух, и это был хороший знак, подумал я, пока не вспомнил, что однажды голландцы спасли истребитель времен Второй мировой войны, когда осушили польдер, шины которого также были под давлением.