– И только-то? – Флор ухмыльнулась, обратив все внимание на Джон-Тома. Про вожжи можно было забыть: ящерицы, не встречая помех, будут топать и топать вперед.
– Вот и вся жизнь… Одни проблемы, так ведь? Ну а если они такие разнообразные и увлекательные, как здесь… – Блеснув длинными ногтями, девушка взмахнула рукой, обозначив тем самым два мира и пространственный переход между ними. – Жизнь становится еще интереснее.
– Я не о том, Флор. Я о личном. На лице ее отразилась забота.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Не исключено. – Он вновь поглядел на девушку. – Кажется, я влюбился в тебя. Впрочем, я и так всегда любил тебя. Я…
– Довольно. – Она жестом остановила юношу и мягко, но строго сказала: – Во-первых, всегда ты меня любить не мог. Мы же не всегда были знакомы. Но, отставив метафизику, скажу тебе, Джон-Том: едва ли ты достаточно знаешь меня. А во-вторых, по-моему, ты любишь не меня, а тот образ, представление обо мне, которое сложилось в твоей голове, is verdad, amigo[6]? Проще говоря, ты любишь мое лицо и тело. Я не против, ты не виноват в этом. Твои страсти и желания – продукт воспитания.
На подобный ответ Джон-Том не рассчитывал, а потому смущенно возразил:
– Но ты же, Флор, меня тоже не знаешь.
– Не знаю. – Тон его не задел девушку. – Хочу спросить, какой ты «видишь» меня, Джон-Том? Какой «знаешь» меня? Короткая юбка, свитер в обтяжку, всегда с улыбкой, всегда аккуратная, волосы по ветру… Помпоны летят, так?
– С чего это ты решила заняться наставлениями?
– Черт, я не наставляю тебя! Думай головой, hombre[7]. Возможно, я кажусь тебе куколкой, но я не такая. Как ты можешь говорить, что любишь меня, если не знаешь, какая я?
– Ну че, зачем драчка? – Мадж выставил мохнатую физиономию из-за полога. – Ночка – во, зачем ссориться-то?
– Исчезни, Мадж, – коротко отреагировал Джон-Том на вторжение. – Не твое дело.
– Тока смотри, друг, чтоб от крика кишки горлом не полезли. – Глянув на обоих, выдр ретировался.
– Что отрицать, Флор, физически ты тоже привлекаешь меня.
– Конечно, привлекаю, иначе какой из тебя мужчина. – Она поглядела на бесконечную черную равнину, расцвеченную под луной оранжевыми огоньками. – Начиная с двенадцатилетнего возраста все встречные мужчины иначе на меня и не реагировали. Все это для меня не новость. – Девушка поглядела на него. – Дело в том, что ты не знаешь меня, истинной Флорес Кинтера. А значит, не можешь и любить. Я польщена, но если нам действительно суждено завязать отношения, лучше начать здесь и сразу – на этом месте. Без всяких предвзятых представлений о том, какая я, какой ты хочешь меня видеть, и о том, что я для тебя значу. Comprende?[8]
– Флор, а тебе не кажется, что последние недели я видел тебя истинную?
При всем своем старании Джон-Том не мог избавиться от извиняющейся нотки в голосе.
– Видел, да. Но этого мало. Кроме того, как узнать действительно ли ты видел меня или очередную грань моей быстро меняющейся натуры?
– Подожди-ка, – с надеждой прервал ее юноша. – Ты сказала, «суждено завязать отношения». Значит, ты считаешь, что это возможно?
– Не знаю. – Она одобрительно смотрела на него. – Ты интересный мужчина, Джон-Том. Очень здорово, что здесь ты можешь чародействовать своей музыкой, это так здорово. Я не способна на это. Но я знаю тебя не лучше, чем ты меня. Давай начнем заново, а? Будем считать, что мы только познакомились и сегодня у нас первое свидание. – Она показала вверх. – Вот и луна как раз.
– Сложновато будет, – ответил юноша. – Я признался тебе в искренней любви, а ты выпотрошила мое признание, как профессор головастика.
– Извини, Джон-Том. – Флор пожала плечами. – Такая уж я есть… Тут тебе и помпоны, и любовь к приключениям. Научись принимать меня целиком, а не только то, что тебе нравится. – Она постаралась подбодрить его. – Чтобы утешить тебя, могу признаться – я не люблю тебя, но ты мне нравишься.
– Не очень-то утешительно.
– И не гляди на меня побитым барбосом, – потребовала Флор. – Этим ты ничего не добьешься. Все, проехали. Приободрись. Ты высказал, что было на сердце, и полного отказа не получил. – Она протянула ему руку. – Buenas noches[9], Джон-Том. Меня зовут Флорес Мария Кинтера. Como stas?[10]
Он молча поглядел на нее, потом на протянутую ладонь. И пожал ее с обреченным вздохом.
– Джон-Том… Джон Меривезер. Рад познакомиться.
Потом дело пошло чуть получше. Из проколотого Флор романтического надувного шарика Джон-Тома вместе с надеждами вылетел и пыл.
Глава 5
Река показалась Джон-Тому обычной до банальности. Ивы, кипарисы, дубы теснились на ее пологих берегах. В густом подлеске резвились мелкие чешуйчатые амфибии. Там, где не было сильного течения, поток покрывали водоросли.
Противоположный берег также был заросшим. Время от времени попадались группы людей и животных, занятых самыми обычными повседневными делами. Они рыбачили, или стирали, или просто следили за тем, как трудится солнце, влекущее за собой день.
Держа путь на далекие горы, фургон свернул на восток вдоль южного берега Слумаз-айор-ле-Уинтли, донося весть о грядущем вторжении до тех теплоземельцев, кто желал ее слышать. Двурека была так далеко от Поластринду и Джо-Трумовых Врат, что козни броненосных казались речным жителям сказками.
Впрочем, все соглашались с путешественниками в одном – их действительно ожидали проблемы внизу по течению реки и у Врат.
– Э? – отозвался один старый выдр на подобный вопрос. – Вам действительно так уж туда надо? – В отличие от Маджева, мех старика поседел – как и усы на физиономии. Артрит согнул его тело и скрючил лапы.
– Вы не пройдете дальше входа, а если и сумеете – тут же заплутаете в скалах. Многие пробовали – ни один не вернулся.
– У нас есть возможности, которыми они не располагали, – доверительно сообщил Клотагорб, – я, например, что-то вроде опытного мага, а мой спутник – могущественный чаропевец.
Он махнул в сторону долговязого молодого человека. Чтобы переговорить со стариком, они вышли из фургона. Ломовые ящеры с удовольствием щипали сочную прибрежную травку.
Старый выдр отставил удилище и внимательно поглядел на них. Короткий присвист дал понять, что старик не слишком высоко ставит молодого человека, мага-черепаху – вне зависимости от всяких там чародейских способностей.
– Волшебники вы или нет, но пройти через Зубы по реке можно только в сказке. Сказочные путешествия совершают лишь в мечтах. Кроме них, от вас ничего не останется, если будете настаивать. Шестьдесят лет прожил я на берегу Слумаз-айор-ле-Уинтли. – Выдр с любовью показал на текущие воды. – Но ни разу не слыхал, чтобы у кого-то хватило глупости плыть по реке через горы.
– Убедительно говорит, а? – Мадж выглянул из фургона и обрадованно затараторил. – Вот и ладушки, решено: поворачиваем домой.
Джон-Том глянул на мохнатую физиономию.
– Ничего не решено.
Мадж с надеждой пожал плечами.
– За спрос не казнят, кореш. Хотелось бы ошибиться, но у меня в нутре чтой-то твердит: пора бороться с безумием в наших рядах.
– Дебе следует верить в Мастера. – Выпорхнув из фургона, Пог принялся ехидно наставлять выдра. – Следует верить в него, во все способности и великие таланты. – Опустившись поближе к Маджу, мыш зашептал: – Откровенно говоря, мы стали кандидатами в удобрения, как долько вышли в полоумный поход. Но если босс велит, надо идти – выхода нед. Не серди его, друг.
Джон-Том услышал эти слова и подошел поближе к фургону.
– Клотагорб знает, что делает. Я уверен, не послушаться его сейчас – самоубийство.
– Эдо ды действительно дак думаешь?
Острые зубки Пога блеснули перед лицом Джон-Тома. Мыш крылом указал в сторону мага-черепахи, все еще беседовавшего со старым выдром.
– Босс не дал Маджу сбежать, бросить поход со всеми потрохами. А почему ды думаешь, чдо с тобой он обойдется вежливее?
– За ним есть должок, – заметил Джон-Том. – Если бы я не захотел остаться, едва ли он посмел бы запретить мне.