И тут же он прописывал: кому прошение, кому жалобу, кому запрос, кому протест, кому ходатайство, кому требование. Мелькали под его пером имена всяких Бартоло и Бальдо, Аббати и Сурдо, Фариначчи и Тоски, Кюжаса, Лефевра, Анчарано, сеньора председателя Коваррубиаса, Шасне, Ольдраде, Маскарди, а после авторитетов по законам королевства еще и Монтальво и Грегорио Лопеса, равно как и множество других имен и ссылок на параграфы, нацарапанные бог знает как с затейливыми закорючками сокращений для обозначений слов «кодекс» или «дигесты», с большим потомством цифр и неизбежным ibi[7] на конце. За сочинение ходатайства требовалась плата; писцу за переписку полагалось платить особо; поверенному за подачу бумаг — особо; чиновнику судебной палаты — особо; докладчику за сообщение — особо. За такими хлопотами и застиг сутяг Час, и все они воскликнули в один голос:
— Видно, сеньор адвокат, в любой тяжбе самые скромные требования у противной стороны, ибо она добивается своего и за свой счет, а ваша милость, защищая нас, добивается своего, да только за наш счет. И поверенному надо дать, и писцу с ходатаем заплатить. Противная сторона ожидает приговора, однако знает, что дело может быть и пересмотрено, но ваша милость со своими присными наносит нашему кошельку приговор окончательный, обжалованию не подлежащий. По суду нас то ли засудят, то ли нет, а коли мы с вами свяжемся, с нас беспременно уж снимут пять шкур за день. Справедливость в конечном счете, возможно, и восторжествует, да только нам торжествовать не приходится — плакали наши денежки. Из всех наших авторов, текстов, решений и советов можно сделать один вывод: непростительно глупо тратить то, что у меня есть, дабы получить то, что есть у другого, да еще, как знать, получишь ли. Тяжбу мы, может статься, выиграем, но карман наш наверняка останется в проигрыше. Адвокат спасает своих подзащитных на манер того капитана, который в бурю сбрасывает за борт все, что возможно, и приводит судно в гавань, если на то есть соизволение господне, ободранным и разоренным. Сеньор, нет лучшего адвоката, нежели доброе согласие, только оно дарит нам то, что отбирает у нас ваша милость; а посему мы со всех ног кинемся договариваться с противной стороной. Ваша милость лишится податей, кои взимает она с наших ссор и раздоров; и ежели мы придем к согласию с противной стороной ценой отказа от наших притязаний, мы выиграем ровно столько, сколько проиграет ваша милость. Повесьте лучше объявление о сдаче напрокат ваших ученых текстов, ибо любая потаскуха может дать подчас куда более толковый совет, нежели ваша милость. А коль скоро вы наживались, стряпая тяжбы, вооружитесь черпаком да наймитесь-ка в повара!
XX
ТРАКТИРЩИКИ
Как бы ни вздували трактирщики цену на вино, никогда не скажешь, что они превозносят свой товар до небес; напротив, они тщатся свести небеса пониже, к вину поближе, дабы щедрые потоки воды хлынули в бурдюки, и молят они о дожде куда усерднее, нежели землепашцы. Итак, вокруг такого бурдюка-водоноса, пузатого что кувшин, собрались шумливой гурьбой лакеи, носильщики, конюхи и стремянные. Человек шесть-семь из них плясали до упаду с галисийскими девчонками, пока в горле не пересыхало, и пили с ними взапуски, дабы с новыми силами пуститься в пляс.
То и дело заливали они глотку вином: чаша как птица перелетала из рук в руки. Один из посетителей, признав по запаху болотную жижу, намешанную в вино, сказал:
— Ну и крепкое винцо! — и чокнулся с другим шалопаем.
Тот же, хоть и видел, что чаша полным-полна воды — тут не то что мошек отгонять, а скорее лягушек ловить, — ответствовал собутыльнику:
— Вино поистине отменное. Что-что, а жидким его не назовешь. Уберег, видно, господь свои дары от дождя. Трактирщик, почуяв, что над ним глумятся, сказал:
— Молчите, пьяницы, коли хотите выпить!
— Лучше скажи — коли хотите выплыть, — ответил ему один из стремянных.
На этом застиг их Час, и выпивохи взбунтовались, пошвыряли на пол чаши и кувшины и заорали:
— Эй ты, хлябь небесная, зачем обзываешь пьяницами утопленников? Льешь небось ведрами, а продаешь кувшинами; по-твоему, выходит, что мы окосели, как зайцы, а на деле мы крякаем, как утки. У тебя в доме и ступить-то нельзя без болотных сапог да войлочной шляпы, все равно что зимой на размытой дороге, проклятый виноподделец!
Будучи уличен в сношениях с Нептуном, трактирщик прохрипел:
— Воды мне, ради бога, воды!
Затем подтащил бурдюк к окну и опростал его на улицу с криком:
— Эй, поберегись, воду выливаю!
А прохожие отзывались:
— Осторожней со своими ополосками!