— Ты чего ворчишь, Веня?
— Да ничего, Стасик, ничего. Так, мыслишка в голове мелькнула, вот я по-стариковски вслух и разговариваю. Сам с собой, можно сказать! — Вениамин Игнатьевич смущённо хихикнул и привычным жестом потёр пухлые ладошки.
Проходя мимо двери каюты навигатора, Вениамин Игнатьевич на пару секунд замедлил шаг: появилось почти непреодолимое желание навестить рыжего хитреца, но это был бы уже перебор, пожалуй. Терпение и ещё раз терпение, он охотник, он сможет. Сейчас надо вернуться к себе и постараться уснуть — он должен быть отдохнувшим, готовым к любым неожиданностям.
Но оказалось, что решить гораздо проще, чем воплотить эти планы в жизнь.
Провозившись у себя в кровати не менее часа, Вениамин Игнатьевич вдруг понял: уснуть без седативных средств он просто не сможет. Но принимать сейчас снотворное, когда по кораблю бродит рыжий киборг, который знает… Это слишком рискованно!
Тяжело вздохнув, Вениамин Игнатьевич спустил ноги с кровати, нащупал удобные домашние шлепанцы и, накинув махровый халат на плечи, вышел из каюты. В последний момент рука почти автоматически сунула в карман портативную глушилку.
В прикроватной тумбочке остался забытый датчик регулировки выброса гормонов, который Вениамин Игнатьевич отлепил перед вечерними водными процедурами.
Пультогостиная встретила Вениамина Игнатьевича тишиной и мягким приглушённым светом, даже еле слышное урчание двигателя казалось частью тишины, практически неотъемлемой частью, придающей своеобразный уют почти казённому помещению.
Где-то в подсознании мелькнула немного досадливая мысль: а этот бородатый гном-механик и правда оказался талантливым самородком, смог привести в порядок старую побитую посудину. Да и пилот не выглядел совсем дилетантом, во всяком случае чувствовал и вёл себя за штурвалом довольно уверенно.
Да и навигатор… Не успел Вениамин Игнатьевич помянуть всуе это существо, как краем глаза засёк лёгкое, почти неуловимое движение в районе пульта управления. Он чуть напряг зрение: над спинкой навигаторского кресла чётко виделась рыжая макушка Дэнички.
Вениамин Игнатьевич замер в нерешительности: встреча с навигатором сейчас стала полной неожиданностью. Скорее всего, сказались напряжение и усталость, накопленные за последние несколько дней. Вениамин Игнатьевич почти не спал двое суток. Энергетики последнего поколения, которые он принимал для бодрости мозга и тела, практически не имели побочных эффектов, но откат после них все же был, и он так не вовремя настиг Вениамина Игнатьевича.
Доктор судорожно сглотнул почти сухим ртом и нерешительно оглянулся через плечо: может, стоит уйти незаметно? Как-то вдруг оказалось, что вот сейчас, сию секунду, он не готов к разговору с киборгом. Кураж прошёл, адреналиновые пузырьки выдохлись, как перестоявшее шампанское, во рту остался лишь горьковатый привкус страха и растерянности.
Вениамин Игнатьевич поспешно сунул руку в карман халата, сжал влажной от пота ладонью блокатор. Из головы разом вылетели все упражнения по дыхательной гимнастике. Вениамин Игнатьевич на несколько мучительно долгих мгновений почувствовал себя жалким и беспомощным.
И тут кресло навигатора резко крутанулось, и на Вениамина Игнатьевича в упор уставилась пара холодных, буквально искрящихся инеем спокойствия голубых глаз.
— Не спится, Вениамин Игнатьевич? — голос парня был тих и полон ленивого превосходства. Или Вениамину Игнатьевичу это только показалось?
Во всяком случае, именно эта фраза, такая обыденная, но почему-то прозвучавшая для него неким вызовом, помогла взять себя в руки.
Вениамин Игнатьевич чуть усмехнулся и почти промурлыкал в ответ:
— И тебе, Денис? Ты всё работаешь? Переживаешь, что что-то не так?
Вдох-выдох, понизить пульс до нормы, вдох-выдох, уменьшить выброс кортизола.
— Люблю посидеть в одиночестве, посмотреть на звёзды… — голос навигатора стал чуть мечтательным, но Вениамину Игнатьевичу в этих простых словах послышалась скрытая насмешка, и не она ли плескалась и в этих слишком спокойных глазах?
Вдох-выдох, эмоции под контроль, больше сердечности в голос, сейчас не время для паранойи. Он человек — царь природы, киборг — лишь воплощение человеческой мысли, кукла, жестянка, не надо приписывать ему мысли и чувства, по умолчанию ему не свойственные. Всё гораздо проще и примитивней.
Вениамин Игнатьевич тепло улыбнулся киборгу и сделал приглашающий жест рукой:
— Денис, составь компанию старику, давай чаю выпьем.
Так. Лучше, конечно, не здесь. В кармане у Вениамина Игнатьевича только портативный блокатор, а жетоны, полицейский и фирменный, от DEX-компани, остались в каюте. Лучше заманить Дэничку туда, чтоб уж наверняка никто не помешал их беседе.
Рыжий навигатор пару секунд серьёзно и внимательно разглядывал Вениамина Игнатьевича, затем слабо улыбнулся одними губами и ровным, спокойным голосом произнёс:
— С удовольствием, Вениамин Игнатьевич, с удовольствием…
С кошачьей грацией он поднялся с навигаторского кресла, мимоходом подхватив с панели управления початую банку сгущенки, и направился в кухонный отсек, но на полпути его остановил мягкий, вкрадчивый голос.
— А может, у меня посидим? В медотсеке? У меня есть свой чай, фирменный, — Вениамин Игнатьевич чуть прищурился, и от уголков добрых внимательных глаз разбежались морщинки, придавая лицу доктора какую-то домашность и открытость. Глядя на Вениамина Игнатьевича сейчас, можно было с полной уверенностью сказать: этот человек просто не способен врать, лицемерить, предавать. Да даже безобидная человеческая зависть не свойственна этому милому доктору.
Навигатор пожал плечами и довольно равнодушно кивнул:
— У вас — значит, у вас.
Он спокойно повернулся к выходу из пультогостиной, по дороге прихватив из мойки свою кружку.
— Оставь, Денис, — Вениамин Игнатьевич кивнул на лакомство в руке парня, — у меня есть хороший шоколад. Ты же пробовал шоколад?
Две пары глаз пересеклись: в серых плескалась нескончаемая доброта, в голубых — спокойное недоумение. Парень удивленно вскинул рассечённую тонким шрамом бровь:
— А что, он у вас тоже фирменный, особенный какой-то?..
Вениамин Игнатьевич дробно рассмеялся:
— Особенный и не особенный — всякий!
Он легко коснулся плеча навигатора и сразу почувствовал, как литые мышцы под рукой на мгновение сжались, а парень чуть качнулся в сторону, стараясь незаметно уйти от прикосновения.
Да, Вениамин Игнатьевич усмехнулся про себя, а ты парнишка шуганный, не любишь, когда тебя трогают.
— Ну, ступай, — Вениамин Игнатьевич опять улыбнулся, — я к себе в каюту заскочу — чай захвачу и конфеты.
Парень опять внимательно посмотрел в глаза Вениамина Игнатьевича, коротко кивнул и выскользнул из пультогостиной.
И вот уже битый час они сидели и тупо пили чай. Дэничка с удовольствием трескал конфеты — кажется, сожрать он их мог не один килограмм, — грел руки о горячую кружку, жмурился, как большой рыжий кот, и помалкивал!
Вывести его на откровенный разговор не получалось. Вениамин Игнатьевич ещё ни разу — а опыт у него был громадный — не встречал существа, которое бы так виртуозно умудрялось не отвечать на вопросы. Вернее, навигатор и говорил, и отвечал, скупо улыбаясь и поглядывая в сторону двери, даже зевнул пару раз, но при этом не рассказал практически ничего. Ничего, что бы хоть на миллиметр приблизило Вениамина Игнатьевича к его цели.
На вопросы о прошлом рыжий рассказал, что родился на орбитальной станции, воспитание получил спартанское, учился, работал. На этом и все. Ни шагу в сторону. Ни одной возможности подловить стервеца на неточности или нестыковке.
Вениамин Игнатьевич потихоньку начал терять терпение, его реплики становились провокационней, голос резче, он уже забывал о правильном дыхании и нервничал всё сильнее.
В конце концов, примерно через полтора часа бесплодной беседы, экивоков и хождения вокруг да около, Вениамин Игнатьевич не выдержал и довольно резко спросил, глядя наглецу прямо в глаза: