Сейчас, находясь со Стасом наедине, Вениамин Игнатьевич понимал: зря он всё же связался с киборгом. Надо было прислушаться к голосу интуиции и оставить рыжего бомжа на Новом Бобруйске. Потому что именно с его приходом всё пошло наперекосяк. Куда проще было найти навигатора по своим каналам.
Недаром говорят: нельзя гнаться за двумя зайцами разом! Он, взрослый человек, повёлся на рыжие патлы какого-то бомжа. Авантюризм до добра не доведёт, надо было методично придерживаться разработанного плана. Импровизация с бабами в постели хороша, а не когда на кон поставлена Цель Всей Жизни.
Все эти мысли ураганом пролетели в голове, пока Вениамин Игнатьевич пытался хоть как-то успокоить Стаса, который рвался немедленно отыскать беспардонную тварь. Потом пришлось его отпаивать коньяком.
А когда всё-таки удалось спровадить Стасика в его каюту, Вениамин Игнатьевич чувствовал себя как выжатый лимон. А ведь надо бы ещё и с Дэном поговорить.
Вениамин Игнатьевич тяжело вздохнул: сил врать у него не было. Если этот кибер опять начнёт выделываться — Вениамин Игнатьевич может и сорваться. Что было и глупо, и опасно. Было у Вениамина Игнатьевича ещё кое-что из прибамбасов дексистов в загашнике, но насколько это окажется эффективно? Не повторится ли казус с наполовину перепрошитым жетоном? И успеет ли он воспользоваться хоть чем-нибудь, потеряв тот самый эффект неожиданности?
Но не говорить — тоже нельзя. В конце концов, Дэн мог взломать искин и прослушивать чужие разговоры. Так что выхода у Вениамина Игнатьевича просто не было.
Эмоциональный подъём, который он чувствовал после охоты на лису, схлынул. На корабле воняло. Начало ломить виски, будто наступило раннее похмелье. Но Вениамин Игнатьевич всё же дошёл до каюты навигатора.
Вениамин Игнатьевич остановился напротив двери. Раздражение вместе с дурнотой накатывало волнами. Он стиснул зубы, крепко зажмурил глаза и решительно стукнул по железной двери.
Дверь открылась почти сразу, киборг окинул доктора взглядом и отступил в глубь каюты.
Вениамин Игнатьевич шагнул внутрь, не глядя на такой раздражающий его сейчас объект. В каюте повисло тяжёлое молчание. В этом не было ничего необычного — Дэн всегда неразговорчив, но сегодня это ужасно злило.
Вениамин Игнатьевич поднял на навигатора глаза, молча смерил взглядом с ног до головы, остановился на худой шее с выпирающим кадыком и вдруг представил, как ослепительно сверкающий хирургический скальпель вспарывает это адамово яблоко, как голубые глаза темнеют от невозможности терпеть невыносимую даже для киборга боль, и раздражение медленно отступило, а на душу снизошли умиротворение и благодать.
Вениамин Игнатьевич перевёл дыхание и уже спокойно посмотрел Дэну в глаза:
— Капитан всё знает, Денис. Про киборга.
И вновь в каюте повисло молчание. Киборг был по-прежнему невозмутим и неподвижен, лишь рыжая бровь, рассечённая тонким шрамом, чуть взлетела вверх.
— Вениамин Игнатьевич, я же учил вас, при разговоре с боевым киборгом максимально точно формулируйте свои мысли, — голос звучал лениво и чуть нравоучительно. — Что значит — всё? Мне пора зачищать корабль и устраиваться на постоянное место жительства тут в полном одиночестве?
Раздражение вновь приподняло голову в душе доктора Бобкова.
— Денис! Прекрати паясничать! Всё — это значит, что капитан знает, что ты есть! То есть что киборг есть… А ты и есть киборг!
— Но он же не знает, что киборг — это я, — Дэн говорил медленно, в голосе явно слышались успокаивающие нотки — так говорят с маленькими детьми или впавшими в маразм стариками.
Вениамин Игнатьевич чуть не захлебнулся от возмущения — это кто кого тут успокаивать-то должен и жизни учить?
Он на секунду прикрыл веки, перед внутренним взором опять встала операционная, залитая холодным светом, и рыжие всполохи волос на белой простыне. В воображении сверкнул скальпель, с которого медленно и тягуче капала тёмная венозная кровь.
Он открыл глаза и чётко произнёс, твёрдо глядя киборгу в лицо и делая ударение на первом слове:
— Пока — не знает.
Вениамин Игнатьевич развернулся и двинулся прочь из каюты, когда спокойный голос негромко произнёс ему в спину:
— Для всех будет лучше, если и не узнает. Не стоит делать глупостей, Вениамин Игнатьевич.
========== Глава 11 ==========
Спал Вениамин Игнатьевич из рук вон плохо.
Всю ночь ему снилась Ленка в форме космодесантника и капитанской фуражке. Она стояла спиной к Вене на фоне зеленеющего закатного неба Степянки, и ветер раздувал её длинные волосы (где-то на периферии сознания мелькнула мысль: «А Ленка всегда стриглась коротко…», но тут же пропала). Он хотел подойти, тронуть за хрупкое плечо, заглянуть в прозрачные голубые глаза, но ноги скользили и разъезжались на желатиновом пружинящем мху.
Вениамин Игнатьевич попытался окликнуть Ленку, позвать, а то скоро стемнеет, надо идти домой, но горло перехватил болевой спазм. Наверняка это ужасная ангина.
— А всё потому, что одеваешься не по погоде, — проворчал откуда-то сбоку бабушкин голос.
Начало резко темнеть, как всегда на этой дикой планете, лишь самый краешек неба ещё сверкал переливами нежно-салатового и апельсинового оттенков.
Вдруг, совершенно неожиданно, Вениамин Игнатьевич очутился сразу у Ленки за спиной и поразился, как она подросла за это время и раздалась в плечах… Он протянул было руку, чтобы тронуть за рукав куртки, которая почему-то оказалась рыжим потрёпанным свитером, но тут Ленка повернула голову и сверкнула на него алым нечеловеческим взглядом.
Вениамин Игнатьевич от неожиданности плюхнулся со всего размаху на пятую точку, а «Ленка», вернее, рыжий наглый киборг наклонился к его лицу и прошипел, кривя тонкие губы в недоброй усмешке:
— Сбросишь — укушу! Черепашшшшшкаааа…
Вениамин Игнатьевич почувствовал явный запах тлена и с ужасом увидел, как из-под верхней губы навигатора появляются два острых изогнутых клыка. Он забился выброшенной на берег рыбкой и проснулся.
Вениамин Игнатьевич с облегчением перевёл дыхание и вытер дрожащей рукой вспотевший лоб: это сон, всего лишь сон. Он принюхался: а вот тленом действительно пахло. Мося старательно мстил своим палачам даже после смерти. Вениамин Игнатьевич поморщился: вот ещё один пример необдуманного, спонтанного поступка. Кто же знал, что плешивая крыса уползёт умирать подальше от людей?
С недосыпу и дурных снов его ничего не радовало: ни ароматный кофе, который сегодня явно горчил, ни пышные оладушки, которые были сегодня словно подошвы от старых ботинок.
Противно ныл затылок и ломило виски, хотелось лечь, закрыть глаза и проснуться не на вонючем транспортнике посреди доисторического мрачного леса с гигантскими мухами и болотами, с которых, казалось, так и тянуло лихорадкой и малярией, а дома, в своей постели, с чистыми до хруста простынями.
Хотелось в хороший ресторан, чтобы подали кусок натурального мяса прожарки миди и бокал красного сухого вина, хотелось кусочек сыра и оливку, а не всё вот это…
Вениамин Игнатьевич на секунду зажмурился, вновь открыл глаза и с отвращением огляделся по сторонам. Всё те же рожи, всё те же дебильные разговоры, только теперь добавился параноидальный взгляд Стасика и неотвратимые светлые глаза киборга, чутко стерегущие каждое движение людей.
Самое обидное — что он сам всё это и затеял. Милая необременительная поездка и вполне комфортный отдых от излишков цивилизации обернулись геморроем вселенских масштабов.
После завтрака молодёжь рванула на флайере искать сбежавшую фиолетовую лису.
Очень кстати — сегодня его особенно раздражали и шумная жизнерадостность Теда, и неуёмное любопытство Полины, да и рыжий навигатор со своим многозначительным молчанием тоже.
Это было единственным и последним приятным событием этого дня. Да что там дня… Это было последнее приятное событие вообще.
Как только Тед, Дэн и Полина улетели за проклятой роболисой, так сразу нарисовался Владимир. Вот тоже желчный, вечно недовольный всем человек! Как можно так ненавидеть всех людей в этом мире? Вениамин Игнатьевич искренне недоумевал: зачем он вообще живёт на земле? Цель-то у него какая? Портить жизнь окружающим?