Картинки сменяли друг друга в памяти Вениамина Игнатьевича, почти не связанные между собой, но постепенно выстраивающиеся в одну цепь, логическим окончанием которой стала грянувшая катастрофа.
Вот Фрэнк, навигатор геологов, с интересом разглядывающий визуализацию их бортового искина. Маленький чернявый парень, выглядевший щуплым подростком даже по сравнению с худощавым, но высоким Дэничкой, восхищённо блестел глазами, цокал языком и шептал что-то на незнакомом языке, только что не облизывался на столь выразительные прелести.
Как оказалось, он не столько внешним видом восхищался, сколько прокачкой их искина. Вениамин Игнатьевич тогда удивлённо вскинул брови (прокачка? У их шалавы?), но, переведя взгляд на невозмутимого Дэничку, усмехнулся про себя: дитё опять играется, дурит наивного геолога. Всё-таки Вениамин Игнатьевич достаточно пообщался с киборгом, чтобы заметить лукавые искорки в глубине льдистых глаз.
Доктор отхлебнул шампанского и расслабленно улыбнулся: хороший вечерок, даже гости не слишком напрягают и утомляют. И Стасик глупо улыбается, и Дэничка радует детской непосредственностью.
И тут, как в плохом боевике, «раздался неожиданный звонок», вернее, пришёл вызов по космосвязи.
========== Глава 14 ==========
И тут, как в плохом боевике, «раздался неожиданный звонок», вернее — вызов космосвязи. Вениамин Игнатьевич сначала даже хихикнул — Степянка становится весьма популярной планетой.
На экране мужчина с неестественно красивым и гладким лицом приветливо растянул губы в некоем подобии улыбки. «Улыбка крокодила», — почему-то промелькнуло в голове доктора.
Вениамин Игнатьевич автоматически отзеркалил улыбку, мимоходом отметив не слишком качественную пластику лица звонящего. Он снисходительно смерил взглядом хлыща на экране — сам Бобков давно назначил день и час для своей процедуры. У настоящего мастера и в по-настоящему хорошей клинике.
— Роджер! Дружище! Рад тебя видеть пока живым… — голос нового гостя Степянки резал слух фальшью и своей нарочитой радостью. Хотя чего ждать от друзей неудачника и лузера? А что Сакаи — именно неудачник и лузер, под стать Стасику, легко вытекало из рассказа капитана геологов. Бывший полицейский. Хм… Ну да, бывший полицейский, бывший военный, бывший киборг… Все какие-то бывшие, ничего настоящего.
Философские размышления доктора Бобкова прервал резкий, почти каркающий голос Роджера.
— Новотамбовский волк тебе друг, Балфер, — геолог вприщур глядел на нового участника реалити-шоу и как-то очень яростно сжимал кулаки — до побелевших костяшек.
Вениамин Игнатьевич невольно поморщился: мужланы — они и на Степянке мужланы, а полиция от военных недалеко ушла. Но тревога в тот момент ещё не коснулась мозга доктора, расслабленного лёгкой эйфорией атмосферы праздника и эффектом от игристого вина.
Наверное, именно поэтому всё происходящее продолжало восприниматься как товар из магазина приколов: глупо, пошло, бесюче, но совсем безобидно.
Вениамин Игнатьевич брезгливо разглядывал банку с мутным зеленоватым рассолом, которую Балфер демонстративно сунул прямо в нос всем присутствующим. Он даже не сразу понял, что в ней плавает не маринованный кочан капусты, а голова человека.
Доктор поморщился и подавил рвотный рефлекс: надо же, каким натуралистическим реквизитом озаботились новые гости.
Мозг не хотел принимать всё происходящее за правду: возможно, абсурдность и сюрреализм последнего месяца достигли в сознании Вениамина Игнатьевича критической отметки. Или же доктор просто привык, что все события, пусть и дикие на первый взгляд, но вполне невинные по своей сути, заканчиваются не более чем вонью от трупика облезлой крысы. Или… образцово-показательной поркой от киборга.
От воспоминаний о «той ночи» зачесались ягодицы и чуть испортилось настроение, поэтому дальше слушал Вениамин Игнатьевич гостя с орбиты с нескрываемым раздражением и вполуха. Балфер что-то лепетал о пиратах, сделках, кровной мести. Несмешной спектакль явно затягивался.
Наконец «пират» решил закругляться и выплюнул в лицо капитану геологов финальную фразу:
— А теперь слушай меня внимательно, узкоглазая макака! Я пришел сюда за базой — и я ее получу. Ну, а у вас есть целых три часа до нашего прилета, чтобы убраться прочь…
Вирт-окно погасло, и Вениамин Игнатьевич, хихикнув, повернулся к остальным. И замер, удивлённый серьёзными, даже похоронными физиономиями окружающих.
Что-то кольнуло в груди и чуть сжало желудок. Вениамин Игнатьевич вдруг понял, что это, видимо, не шутки. Стало страшно, хотя именно в тот момент — ещё не очень.
Дальше события понеслись вскачь, как в ускоренной перемотке или, вернее, как всё в том же дешевом триллере, когда экономят на хорошем сценаристе и не умеют держать интригу. Расслабленный мозг Вениамина Игнатьевича явно не поспевал за пассажами безумной истории.
Доктор Бобков, неприлично открыв рот и глупо хлопая глазами, следил за калейдоскопом мелькающих кадров и сцен.
Вот уже Стас стоит, направив в голову Роджера (Роджер ли его зовут?) бластер, а пираты (с ума сойти, эти недотёпы — пираты!) — на него своё отнюдь не бутафорское оружие.
Но даже и в этот момент Вениамин Игнатьевич ещё не осознал всей тяжести ситуации. Он даже не столько испугался — рассердился. А ну как сейчас Дэничка решит вмешаться?! Они даже не представляют, насколько все они близки к смерти, а Вениамин Игнатьевич — к краху всех его мечтаний и надежд.
Он нахмурился и сделал непроизвольное движение в сторону киборга. Можно подумать, он мог бы остановить боевую машину смерти в случае необходимости… Или он настолько привык к сложившемуся в сознании образу милого Дэнички, что не видел в нём угрозы лично для себя?
Дэничка стоял с застывшей маской вместо лица, полуприкрыв веки, из-под которых в какой-то миг блеснула алая искра. Или Вениамину Игнатьевичу это только показалось? Но оставался неподвижен. Вениамин Игнатьевич еле слышно перевёл дыхание и вновь поглядел на толпу идиотов. Может, пора вмешаться опытному переговорщику?
Переговорщик не понадобился, нашёлся тупой паникёр.
Видя, что переговоры затягиваются, а значит, спонтанная перестрелка им уже не грозит, сбоку вылез Владимир, нездорово румяный от волнения, и громко возмутился:
— Станислав, зачем вы с ним вообще разговариваете, время тратите?! Пусть эти… — ученый с ненавистью посмотрел на пиратов, — преступные группировки сами между собой разбираются, а нам надо скорее паковать базу и улетать отсюда! Вы же слышали — у нас всего три часа!
Как ни странно, именно этот нелепый и глупый выпад (додуматься лезть под руку вооружённым людям не просто глупо — опасно!) разрядил обстановку.
Капитаны опустили оружие, напряжение если не отпустило, то чуть спало. Вениамин Игнатьевич вновь взглянул на киборга. Дэн опять был человеком, спокойным, собранным и очень серьёзным. Вениамина Игнатьевича весьма порадовал тот факт, что Дэничка не бросился спасать Стасика — значит, за хозяина его не держит.
Наверное, все эти ненужные сейчас и даже очень несвоевременные мысли и отвлекали его мозг от настоящей паники. Подсознание берегло сознание от потрясения.
Он как-то именно в этот момент отвлёкся на неожиданно стройные ножки Натальи. Всё происходящее воспринималось Вениамином Игнатьевичем как что-то нереальное, типа сна с Дэном-вампиром. Он словно ждал, что сейчас перевернётся с боку на бок и окажется, что спит он у себя в каюте, а лучше всего — у себя в спальне, на тихом и патриархальном Новом Бобруйске, и нету рядом никаких пиратов, никаких биологов, никаких сорванных киборгов, черт бы их всех побрал!
Но сон все никак не кончался, и тревога постепенно нарастала, поднимаясь откуда-то из желудка ледяным колючим шаром. Вениамин Игнатьевич и сам не понял, что сработало как катализатор — то ли развеялся алкогольный дурман от шампанского, то ли нервы наконец пошли вразнос, — но как-то вдруг, очень резко ладони стали липкими и противными. Вениамин Игнатьевич непроизвольно вытер их о штаны и нервно сглотнул внезапно пересохшим ртом. Мозг накрыла холодная плотная пелена, вытесняя из сознания все здравые мысли, оставляя лишь желание куда-то бежать, забиться под кровать и скулить от подступающего ужаса.