Именно поэтому не сдал он властям эту парочку, барана да ярочку. Вениамин Игнатьевич вновь усмехнулся: нет уж, после стольких мучений, что принял он на Степянке и потом, он не даст этим двоим так легко отделаться. Надо только всё же выяснить: разумна кукла или нет? Тогда и корректировать план, тогда и решать всё окончательно.
Именно из-за всех этих соображений и свидетельствовал он на суде в пользу Стасика, поэтому поддерживал ложь о том, что киборг сгинул в утилизаторе, а не лежит в криокамере. Поэтому и подключил тайно свои связи, чтобы спустили власти всю эту довольно резонансную историю на тормозах. Сложновато это было сделать, всё-таки и база Альянса, и пираты, и сорванные киборги тут фигурировали. Глупый Стасик даже не задумался, почему их так быстро оставили в покое, почему суд был столь скор и скомкан, а следствия вообще почти не было, почему журналисты их тоже не донимали. Всё это была заслуга Вениамина Игнатьевича Бобкова, только никто об этом не догадывался.
Рыжая гадина и заклятый друг даже не могли предположить, сколько усилий приложил Вениамин Игнатьевич, чтобы вытащить их из этой истории. Непомерный, титанический труд ради двух ничтожных существ.
Так что в довольно скором времени Стас снова мог совершать свои космические перевозки, ведь ничего другого ему просто не оставалось. Тем более команда была почти полностью укомплектована: и механик, и пилот остались при судне, и даже прибилась к ним глупая девица Полина, напросившаяся медсестрой.
Все они были согласны работать бесплатно, «за еду». Стас растроганно сморгнул и отвернулся, а Вениамин Игнатьевич мысленно покачал головой: сие было довольно предсказуемо, и, естественно, ни о какой преданности и верности тут не было и речи.
Просто ни диковатого вида домовой Михалыч, ни безмозглая груда мускулов Лендер с вероятностью девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента никакой работы себе бы не нашли.
А Полина… Полина просто глупая девчонка, у которой мокро в штанишках то ли от брутального пилота, то ли от «нищастненького» Дэнички — тут доктор Бобков ещё не разобрался, потому как любят девицы склада Полины и тупых качков, и страдающих юношей.
Дело оставалось за малым — найти навигатора для комплекта. И тут всё немного застопорилось: Теду, к мнению которого приходилось прислушиваться, не нравился никто из кандидатов. То ли и правда они все были не хороши, то ли тупое крестьянское упрямство не давало ему взять нового напарника. А скорее, и то и другое. Молва об их транспортнике быстро распространилась по профессиональным кругам, и нормальные специалисты обходили их стороной. Так что в их положении можно было рассчитывать или на тех, кто не мог найти работу в приличных местах, или на выпускников космических академий, которым нужно налетать часы на любой посудине, все равно на какой, даже с дрянной репутацией, как у их корабля.
Сам Вениамин Игнатьевич, естественно, остался верен своему лучшему другу Стасу, только выговорил себе две недели отпуска, чтобы слетать на Новый Бобруйск и «утрясти дела». Всё-таки он-то ещё не пенсионер и находится в очередном, оплачиваемом, между прочим, клиникой отпуске.
Стас вздохнул, но понятливо кивнул, напоследок крепко обняв Вениамина Игнатьевича. Ну а как же иначе? Друзья на век. Доктор Бобков усмехнулся: да, Стасик, ты прав, только смерть разлучит нас!
На две недели он спокойно мог оставить этих идиотов без присмотра. Стасу оставалось уладить кое-какие формальности, что было очень кстати и в плане того, что бюрократические проволочки выматывали военного пенсионера больше, чем марш-бросок с полной выкладкой по пересечённой местности. Рыжую немощь он перепоручил Полине, прописав курс восстанавливающих инъекций как раз на четырнадцать дней, а потом великий диагност посмотрит, что с бывшим навигатором делать. И со спокойной душой удалился от этих обалдуев.
Эти две недели Вениамин Игнатьевич провёл с большой пользой. Он смог отрешиться от неприятных мыслей о неприятных людях и машинах.
По прилёте он с наслаждением принял ароматную ванну, выпил хорошего вина со стейком из молодой натуральной коровки, оделся в дорогой костюм и посетил элитный бордель. Там в ассортименте были и девочки, и мальчики. И живые, и механические.
Но Вениамин Игнатьевич не стал заморачиваться и просто заказал себе двух лучших красоток: пышненькую брюнетку и томную блондинку. О рыжеволосых мальчиках или девочках доктор Бобков даже не подумал, поспешно захлопнув каталог на страницах, где начинались модели, в шевелюре которых был хотя бы намек на рыжину.
А потом лёг в клинику на реабилитационный курс для восстановления расшатавшейся нервной системы. А заодно и печень подлечил.
Вернулся Вениамин Игнатьевич на Старую Землю, где и находился сейчас транспортник, отдохнувшим и посвежевшим. За две недели щёки порозовели и заметно округлились, настроение было превосходным, он был готов к подвигам и свершениям.
Команда встретила его осунувшимися лицами, тёмными полукружьями под глазами и какой-то всеобщей обречённостью. На обед они доедали стандартные пайки на грани просрочки, про пиво и шоколад даже не вспоминали, но почему-то не трогали тот небольшой запас сгущённого молока в жестяных банках, что остался ещё со времени экспедиции на Степянку.
Приезд Вениамина Игнатьевича и его позитивное настроение явно пошли на пользу всем, кроме, пожалуй, рыжего киборга. Тот по-прежнему оставался безучастным манекеном, но всё же не выглядел больше пособием по анатомии в разделе «Травмы, не совместимые с жизнью». И ещё — он дико бесил доктора Бобкова. Бесил самим фактом своего существования.
С одной стороны, это было очень плохо. Нервы приходили в негодность, и приходилось лечить их всеми доступными способами. С другой — подстёгивало и не давало забыть о мести и Плане.
С возвращением доктора сдвинулась с мёртвой точки и бюрократическая машина: им наконец-то разрешили вылет и, как по заказу, нашлось несколько довольно приличных фрахтов. Да и Стас скрепя сердце взял-таки на работу навигатора. Вчерашнего выпускника, милого мальчика Алексея.
Новый навигатор Вениамину Игнатьевичу сразу понравился: умненький, аккуратный, воспитанный.
Вениамин Игнатьевич даже чувствовал перед Алёшей лёгкую вину: это он настоял, чтобы Стас взял этого вчерашнего студента, а ныне свежеиспечённого навигатора с платиновым дипломом. Не место, конечно, Алексею Васильеву среди всего этого непотребства, но очень уж захотелось видеть возле себя хоть одно нормальное человеческое лицо, а не эти рожи, даже в малой степени не обезображенные интеллектом.
Плюсик себе в карму новый навигатор заработал ещё и тем, что сразу понял, что из себя представляет рыжий доходяга в форменном комбинезоне, висевшем на нём как на вешалке.
Вениамин Игнатьевич ласково улыбался весёлым шуткам белокурого мальчика, когда тот по-доброму, но настойчиво пытался показать Теду и Полине, что представляет собой покоцанная «шестёрка». Вспомнить хотя бы забавную проделку Алёши с переливанием воды из стакана в стакан.
Глупый киборг переливал воду по приказу Алексея, занудно отсчитывая количество операций. Очень весело получилось ещё и потому, что это дико взбесило всех, включая Стаса. Единственное плохо — невыдержанный пилот устроил истерику на ровном месте (как можно! Друга обижают!), а Стас лишь поиграл желваками и велел прекратить бессмысленное развлечение. А Вениамин Игнатьевич чётко увидел в эту секунду и загустевшую на висках Стаса седину, и глубокие морщины, прорезавшие лоб бывшего космодесантника. А когда выходил из пультогостиной, успел заметить, обернувшись на краткий миг, поникшие плечи и обречённый, потухший взгляд киборга.
Сердце пропустило удар: живой! Всё же живой!
Вениамин Игнатьевич довольно хохотнул про себя и дружески похлопал безмерно уставшего друга по прямой пока спине.
Развеселившись как мальчишка, Вениамин Игнатьевич даже позволил себе лёгкую шалость. После очередного осмотра киборга, во время которого доктор старательно тестировал «шестёрку» на боль в раненых конечностях и рёбрах, а рыжая гадина стоически терпела и вела себя как правильная машина, он написал в рекомендациях к лечению: «Розги». И мстительно развернул вирт-окно к киборгу. Тот равнодушным взглядом скользнул по надписи и, старательно не хромая, направился к выходу. Вот ведь упрямая жестянка! Кость хоть и срослась, но явно болела и доставляла кучу неприятных ощущений. Ну ничего, терпения Вениамину Игнатьевичу не занимать, да и время работает на него.