К счастью, мальчик Алёша оказался действительно умненьким — проложенная им трасса не вызвала нареканий ни у капитана, ни у насупленного пилота.
И первый после Степянки рейс начался. Правда, не без нелепостей и неожиданностей. Ну, как же иначе?
Нелепостью номер один была белая облезлая кошка, неизвестно откуда прибившаяся к ним на транспортник и которую, благодаря стараниям «зелёных» с Земли, пришлось взять с собой. Кошка была страшненькой и вредной. Хотя Вениамина Игнатьевича обходила стороной, словно знала о судьбе облезлой же крысы, отправившейся в мир иной не без помощи доброго доктора.
Второй неожиданностью были два пассажира, два негуманоида неизвестной половой принадлежности, уговорившие добросердечного Стаса взять их до Мерака.
Вениамин Игнатьевич усмехнулся: да, лиха беда — начало!
========== Глава 17 ==========
Первые сутки полёта Вениамин Игнатьевич почти наслаждался. Всё радовало глаз: и озабоченный Стас, и маскулинный до карикатурного пилот, которому то и дело прилетало по носу, и Алёшенька, издевающийся над тупой куклой.
Но лёгкое «почти», с которым начинался полет, постепенно перерастало во «что-то немного не так», а потом — в постоянное раздражение. Вениамин Игнатьевич даже не сразу понял, в чём дело. Грешил сначала на свою лёгкую фобию перед космосом, которая образовалась после Степянки, на невкусные стандартные пайки за обедом, на дикий, раздражающий вид пассажиров (он всякий раз вздрагивал, когда видел этих двух странных существ, похожих на гигантских кузнечиков с чешуйчатыми хвостами ярких кислотных цветов) или на блохастую тварь, которая сорила своей шерстью по всей консервной банке.
Довольно скоро доктор понял, что дело не в брутальном Теде, и не в меракийцах, и даже не в бледной кибернетической немощи, которую приходилось терпеть за столом. Дело было в милом правильном мальчике с лицом юного скаута, которых так любят рисовать художники на рекламных плакатах, том самом прилежном улыбчивом молодом человеке, каких девочки с удовольствием знакомят со своими мамами. И мамам, как правило, эти мальчики безумно нравятся. Правда, сами девочки почему-то предпочитают озабоченных самцов Тедов или Дэнов — томных бледных юношей с загадкой во взоре горящем.
Вениамин Игнатьевич вприщур разглядывал Алёшеньку и пытался понять, что же в этом образцово-показательном юноше так его, доктора, бесит? И главное — почему?
Догадка пришла внезапно и больно резанула по самолюбию. Алексей Васильев был копией Вениамина Бобкова, того самого, выпускника Медицинской Академии, отличника и активиста. Почему-то от осознания этого на душе стало особенно мерзко. Алексей стал неприятен до отторжения.
Теперь этот ударник космического труда бесил даже сильнее рыжей гадины. Кстати, а с какого-такого перепугу он командует их корабельным киборгом?! На транспортнике без году неделя, а туда же. И вообще, это у Вениамина Игнатьевича карт-бланш на издевательства над жестянкой. Он и только он знает, всё знает. И про разум, и про волю, и про глупые инстинкты глюканутого процессора.
М-да, надо бы избавиться от мальчика, а то молодой да ранний этот платиновый специалист. Да и не место такому перспективному молодому человеку на их посудине. Пусть идёт вон на какой-нибудь круизный лайнер. Там публика чистая, интеллигентная, а у них атмосфера нездоровая. Две твари непонятных только чего стоят. Одна рыжая, другая белая. От одной можно блох и гельминтов подцепить, а от другой вообще не знаешь, чего ожидать. Пакость и мерзость.
Да и люди недалеко ушли. Тед, потенциальный клиент то ли вендиспансера, то ли наркологической клиники, Полька, место которой только в пиратском борделе, Михалыч, мечта логопеда, и капитан-параноик с контузией в анамнезе.
Но когда выпадет шанс отделаться от Алексея — неизвестно, а сейчас приходилось смотреть, как этот двуличный подхалим (не похож он на Вениамина Бобкова, вот нисколько не похож) лебезит перед Стасом, огрызается на Теда, строит глазки Полине (так и под юбку девчонке залезет!) и шпыняет почём зря рыжего киборга. Вениамин Игнатьевич морщился и скрипел зубами, но поделать ничего не мог — сам же настоял на этой кандидатуре навигатора!
Но всё это оказались такие мелочи по сравнению с сюрпризом, что приготовил для них Алёшенька Васильев.
Сюрприз новый навигатор преподнес после первого же прыжка. Им дико «повезло»: они столкнулись с редким астрономическим явлением. Да что там столкнулись — они в него просто-таки вляпались! Двойная «чёрная дыра», корабль выбросило чёрт знает где, и зависли они в этом чёрт знает где чёрт знает на какое время. Месяц, как минимум, им тут болтаться, как собачьим экскрементам в проруби.
Белобрысый навигатор валил всю вину на Теда, но многоопытный и многомудрый Вениамин Игнатьевич был склонен винить во всём именно Алексея. И немного рыжую гадину. Почему-то ему казалось, что проклятый киборг этот вариант просчитал, но промолчал. Очень хотелось уличить его в преднамеренной пакости, но повода не находилось.
Хотя, поразмыслив, Вениамин Игнатьевич быстро вернул себе хорошее настроение. Всё складывалось именно к его удовольствию.
Стас разорён, команда пойдёт, куда ей и следовало — на биржу труда. Хотя Польку он, может, всё же к себе в клинику возьмёт работать. Корабль с молотка, а безмозглую жестянку Вениамин Игнатьевич заберёт на опыты. Надо всё же научную монографию написать, он-то теперь столько знает о сорванных киборгах, сколько не знает и сам господин Гибульский, не будь мира его праху во веки вечные! За то, что разбудил этого демона и явил миру ужас этих дьявольских отродий.
В душе от таких мыслей шевелилось что-то непонятное, какой-то первородный ужас, то и дело тянуло перекреститься (видел Вениамин Игнатьевич, как это делали паломники с Иерусалима-16). Он зябко поежился и пошёл в пультогостиную, поближе к людям, к живой человеческой речи. Всё же пустой холодный космос сейчас, как никогда до этого, давил на плечи миллиардами и триллионами и парсеков.
В пультогостиной было чуть веселее, чем на кладбище. Алексей упрямо бычился и искал виноватых вокруг, меракийцы заперлись у себя в каюте, Стас хандрил, но пить отказывался, а Вениамину Игнатьевичу в одиночку сейчас не пилось. Всё же алкоголь усиливает эмоции. И вообще скорее депрессант, чем эмоциональный стабилизатор.
Да, месяц в такой обстановке протянуть необычайно сложно. Вениамин Игнатьевич читал достаточно специальной литературы, чтобы знать, что происходит с людьми при психологической несовместимости, да ещё и в закрытом пространстве. Пожалуй, через месяц тут один киборг и останется, остальные друг друга перебьют. Хотя… если эта гадина возьмёт чью-то сторону… и припомнит все старые обиды… На душе стало совсем тухло.
Беда обычно не приходит одна, а нелепости имеют привычку множиться в геометрической прогрессии.
Совершенно неожиданно выяснилось, зачем их пассажиры так торопились домой: они собирались обзавестись потомством. Никакой завис остановить их не мог — они выметали икру. Прямо тут, на борту транспортного судна. Это было неожиданно, абсурдно и в то же время необычайно интересно.
Это событие взбодрило Вениамина Игнатьевича, он отвлёкся от мрачных мыслей, с восторгом натуралиста-первооткрывателя трогал крупные розовые икринки, собранные в гигантские грозди, висящие под потолком каюты. Сами меракийцы со спокойной совестью отдали своему меракийскому богу душу, нисколько не беспокоясь о своём потомстве. Выметали икру — и сдохли.
Вениамин Игнатьевич развеселился. А что? Это даже забавно. Правда, Стас трупы счастливых родителей для вскрытия не отдал, а с тяжёлым вздохом велел упаковать и в криокамеру загрузить, но икра оставалась в открытом доступе, так что досуг на месяц Вениамин Игнатьевич себе обеспечил. Пока Тед и Алексей будут грызть друг другу глотки, он, доктор Бобков, займётся изучением потомства меракийцев.