Снова слышны детские голоса и плеск воды в фонтане.
Зобов отходит в сторону.
Женский голос с улицы: «Мухин! Ты здеся?»
М у х и н (в открытое окно, негромко). А куды я денусь? Заходи. (Опять напевает свою нескладицу.)
З о б о в (на авансцене). А у нас, вернее сказать, у меня с Мухиным, все случилось как раз наоборот. И началось с того, что стал я думать, как бы нам, или мне, это все едино, как бы нам жить без Мухина. Желание вроде естественное — мы, четверо, молодые, а он, пятый, почти старик, а выглядит и того старее — лет на семьдесят. Он, конечно, тянется за нами, старается, может, из последних сил, но какое это имеет значение? Ко мне в бригаду любой пойдет — побежит, только свистни. Я тут с месяц назад на пляже посеял сотенную — так даже не поморщился. Да, такой у нас заработок при полной, как говорится, гарантии качества. Но суть была не в деньгах, Мухин за них не особенно держался, и мы это знали, и на это тоже у меня был свой расчет. Ну, поделился я с ребятами своей мечтой, стали вместе думать, как нам избавиться от Мухина. Вроде он нам как теща, а мы молодые, которые спят и видят, как бы им пожить отдельно. Провернуть нашу операцию решили до возвращения Сорокина из отпуска — он бы нам не дал это совершить. (Снова отходит в сторону.)
Стук в дверь. В комнату входит т е т я З и н а. В руках у нее — картина в раме.
Т е т я З и н а. Несу! Как велел. Возьмешься?
М у х и н. Тише, Никита отдыхает.
З о б о в (на авансцене). Я в тот вечер пришел с работы — Мухин уже сидит у окна, часы циркачу чинит, соседу по номеру. Гостиница Мухину — дом родной. Когда Иван Сорокин с женой на месте, Мухин у них сидит, семейную жизнь налаживает. Лежу, делаю вид, что сплю, можно сказать, отдыхаю от Мухина, а сам злюсь: хоть бы ты в кино когда сходил! (Ложится на кровать.)
Т е т я З и н а. Спит, что ль?
М у х и н. Может, и спит. Ну и чего ты принесла, зачем?
Т е т я З и н а. Ой, смотри картина какая. Рамка только облупилась, а этот говорит: «Заактировать да сжечь». Я — к тебе! Картина-то еще как новая. Глянь, какая интересная. «Выбросить». Пробросаешься!
М у х и н. На старую фотографию похожа.
Т е т я З и н а. Ну! И как все на ней жизненно. Вот жена, вот дети, вон и собачка. Семья! Ты мужчина одинокий, разочарованный, проснешься утром, глянешь — повеселеешь.
М у х и н. Тут и делов-то на час.
Т е т я З и н а. А за это пусть у вас повесит. Будете выписываться, обратно в люкс отнесу. (Бережно ставит картину на пол.) Поешь? Настроение хорошее?
М у х и н. А оно у меня всегда одинаковое.
Т е т я З и н а. А тебе не обидно, что ты у них не бригадиром? Старше всех, а не начальник.
М у х и н. А я уже перерос.
Т е т я З и н а. Тебе за пятьдесят, а им по двадцать три да по двадцать пять.
М у х и н. Всех посчитала. Какой из меня бригадир? Образование не то.
Т е т я З и н а. До чего ж ты, Мухин, тихий, люблю я таких мужиков. Что тебе скажешь, все сделаешь, куда поставишь, там и стоишь! Идеал грез. Не пьешь, не орешь, не эгоист, рабочий человек. Для хорошей хозяйки — клад! Как это ты со своей женой не ужился?
М у х и н. Это она — со мной. Ладно, после поговорим — человек отдыхает, сказано.
Т е т я З и н а. Сколько бабы несчастные грубости терпят ради брака. Я от своего Вихтыра на работе, ей-богу, отдыхаю. Чайку поставить? Приходи в дежурку.
М у х и н. Гляди, Виктор скрутит мне башку ни за что ни про что.
Т е т я З и н а. А ну его к лешему. Чего он понимает? Ладно ль одному на склоне годов мыкаться по свету.
М у х и н. Да я не один, в коллективе.
Т е т я З и н а. Правда что — повезло, ребята дружные попались.
М у х и н. Хорошие ребята.
Т е т я З и н а. Приходи, не бойся! (Уходит.)
З о б о в (встает, выходит на авансцену). Вот тете Зине, дежурной по этажу, нравится Митрофан Акимыч за то, что он смирный. А мы прозвали его Каратаевым — «непротивленец». То, что у Мухина какие-то нелады с женой, я услышал тогда впервые и не обратил на это никакого внимания. Тут скоро пришли Антипов с Максютой — ходили на комбинатовский стадион.
Появились А н т и п о в и М а к с ю т а, в руках — пакеты с красными помидорами. Зобов присоединяется к ребятам.
М а к с ю т а. Она мне будет класть гнилье, а я молчи? Я, знаешь, не Платон Каратаев — ушами хлопать.
А н т и п о в. Да ну, склочник ты, Николаша.
М а к с ю т а. Бригадир, видал, что принесли? Красненькие!