Последние слова покрывает веселый хохот.
А дальше! Слушай дальше. «Но алименты не заменят мать, — отвечал отец…» (Некоторое время от смеха не может продолжить чтение, затем, поборов себя, читает дальше.) «…отвечал отец, — они не есть делу венец».
З о б о в (на авансцене, в зал). Если бы Мухин вдруг появился в тот момент, я не знаю, что могло бы произойти. И что нас так развеселило, чему мы до такой степени обрадовались? Кажется, наоборот, у человека несчастье — семья распалась, ушла любимая женщина. Но мы настроились на то, что Мухин смешной и ничтожный, и уже ничего не замечали, не хотели замечать. (Возвращается к ребятам.)
А н т и п о в. А давайте нарисуем профиль и подпишем: «Поэт Муха».
М а к с ю т а. Точно, точно, и вот сюда, над тумбочкой приклеим. (Рисует карикатуру и прикрепляет листок.) Одобряешь, бригадир?
Входит М у х и н. Пауза.
З о б о в. Извини, Митрофан Акимыч, это я виноват. Как-то не додумал. Мы хотели просто пошутить. Я нашел листок, возьми, пожалуйста.
З о б о в (на авансцене, в зал). Я подал руку Мухину в знак примирения, он нехотя пожал и отвернулся. (Возвращается к ребятам.)
М а к с ю т а (лежа на кровати). «Вы спросите: а где же совесть и принципиальность, наконец? Пустяки — этих понятий у ней просто нет».
З о б о в. Заткнись.
Затемнение.
З о б о в (один, на авансцене). Вечером пришел Альфред Жаков. Я думаю, ребята позвали его нарочно — подтолкнуть события.
В комнате З о б о в, А н т и п о в, М а к с ю т а и Ж а к о в.
М а к с ю т а (хлопнув гостя по плечу). Он еще и в баскет играет.
Ж а к о в (скромно). Имею разряд.
М а к с ю т а. Парнишка что надо, видно невооруженным глазом. Ты, Альфредик, не тушуйся — получится. Верно, бригадир?
Ж а к о в. В армии вообще-то я спринтером считался.
М а к с ю т а. Сдохнуть можно с тобой. Усекаешь, Никита Сергеевич? Начальство у нас, Альфред, вот такое. Объявим бригаду молодежной и устроим такую жизнь! Такую жизнь!
Ж а к о в. А что? Я ничего.
Смеются.
Мне тоже устроиться хочется.
З о б о в, Сделаем, устроишься. У нас и со стимулом знаешь как поставлено.
Ж а к о в. Да я не за этим.
М а к с ю т а. Брось придуриваться, тут все свои — деньги всем нужны.
Ж а к о в. Ну, это, конечно, — закон жизни. Гляжу, шторки, картины. Живете!
А н т и п о в. А мы всегда! Только так. Номер на четверых, иногда и люкс перепадает. Пятый, Иван Сорокин, женился — теперь отдельно.
Ж а к о в. А он не будет против меня?
З о б о в. Не стану темнить, скажет — против. Но ты не переживай, уговорим.
М а к с ю т а. Представляешь? Парню двадцать лет, а наш Митрофан взял и оженил его. «Если полюбил, женись».
З о б о в. Иван у нас детдомовский. Захотел семейного уюта.
М а к с ю т а. Да я с шестого класса у тетки жил! Десятилетку надо было кончать, а у нее — дом в городе. И ничего, нормальный, никакой тоски по семейному очагу. Семья — это хомут.
А н т и п о в. Иван по характеру ближе всех к Мухину. Он, конечно, будет жалеть Акимыча.
М а к с ю т а. Перебьется. У него теперь Наташка, пусть ее жалеет.
А н т и п о в. Эх, если бы не Мухин, мы бы Ванюшу не отдали.
З о б о в. А тебе, значит, с багром стоять не понравилось?
Ж а к о в. Не мое. Платят, все терпимо, но — не мое.
М а к с ю т а. А вот эта постелька будет твоя.
Ж а к о в. Не сглазь.
Смеются. Максюта откупоривает вторую бутылку шампанского, принесенную гостем, разливает в стаканы.
Конечно, неплохо бы с вами объединиться.
Все дружно выпивают.
З о б о в. Выгорит, будь уверен.
Ж а к о в. А где он?
А н т и п о в. В дежурке, с тетей Зиной чаи гоняет.
М а к с ю т а. Сергеич, ну чего застрял? Сколько можно, давай решать. Сегодня сказать, завтра — нету разницы.
А н т и п о в. Разница вообще-то есть.
М а к с ю т а. Жалеешь? А кто тебя пожалеет, суслик? Имей в виду! Он тебе не даст здесь с Танькой встречаться. Пока не распишетесь.
А н т и п о в. Да при чем тут она?
З о б о в. Альфред нам нужен — ну, значит, так и сделается.
М а к с ю т а. Вас понял. (Жакову.) Мы знаешь какие краны собираем? От которых все отказываются.
З о б о в. А мне нравятся трудные краны.