Я подошла к двери, позвонила.
И вздрогнула — потому что прямо у меня над головой раздался мужской голос:
— Заходите, открыто.
Я подняла голову и увидела прямо над дверью миниатюрную камеру и динамик. Ну да, конечно, уважающий себя коуч должен быть не чужд технического прогресса…
Я взялась за дверную ручку. Дверь действительно была не заперта, и я вошла в квартиру. Или, может быть, студию — как там эти коучи называют свое логово…
Я оказалась в коротком светлом коридоре, по стенам которого были развешаны картинки в узких металлических рамках.
Картинки были странные: на каждой были нарисованы запутанные мотки ниток. Нитки были разные — белые и черные, синие и зеленые, — но все были ужасно запутаны.
— Прямо по коридору! — снова у меня над головой прозвучал мужской голос.
Ага, намекает, что нечего торчать в коридоре и разглядывать картинки… Для чего тогда их повесил?
Я прошла по коридору до полуоткрытой двери, толкнула ее и оказалась в кабинете.
Кабинет был большой, и все в нем было какое-то африканское.
На полу была расстелена шкура зебры (надеюсь, не настоящая), на стенах висели резные африканские маски, несколько копий с очень широкими лезвиями, и даже голова обезьяны с вытаращенными глазами (наверняка стеклянными).
Посреди кабинета, напротив входа, стоял массивный стол из черного дерева. На этом столе стоял обычный компьютер, рядом с ним — стаканчик с разноцветными карандашами и большой нож с широким лезвием и рукоятью из резной кости.
Вряд ли этим ножом удобно точить карандаши…
Вся эта экзотика так била в глаза, что я не сразу заметила хозяина кабинета. Тем более что он был какой-то неприметный: бледный, худой, с редкими прилизанными волосами неопределенного цвета.
Только глаза были яркие и пронзительные.
— Здравствуйте! — проговорил он. — Присаживайтесь!
В отличие от внешности, голос у него был замечательный — красивый, выразительный баритон.
Я села в глубокое кресло, обитое красной кожей.
Он внимательно посмотрел на меня:
— Ну, что же вас ко мне привело?
— Я… — попыталась я начать. — У меня… Мне…
— И кого же вы так ненавидите?
— Что? — Я испуганно взглянула на коуча. — Кто вам сказал? Откуда вы знаете?
— А вы посмотрите на карандаш…
— Что? Какой карандаш?
Я проследила за его взглядом.
Смотрел он на мои руки. И только теперь я осознала, что невольно взяла из стаканчика на столе карандаш (красный) и сломала его пополам, а потом еще раз пополам. Кстати, это не так уж просто сделать, если вы не в курсе.
Я вспыхнула и пробормотала:
— Ну, карандаш… при чем тут карандаш?
— Это неосознанные движения. Они выдают ваши скрытые эмоции. В данном случае — вашу ненависть. Скорее всего — к какой-то женщине… я прав?
Я отвела глаза.
— Да, это, несомненно, женщина. И не случайно вы выбрали именно красный карандаш. Красный — ее любимый цвет?
Я молчала. Хотя, признаться, он произвел на меня впечатление.
— Вы ненавидите ее всеми силами души… я прав?
— Ну, я не знаю…
— Знаете, знаете! Не бойтесь признаться в этом себе… ну и мне. Считайте, что я — ваше второе я. А разве от самого себя могут быть какие-то тайны?
Я молчала в растерянности.
А он сверлил меня своими пронзительными глазами и продолжал говорить:
— Вы кого-то ненавидите, ненавидите давно и сильно. И эта ненависть разрушает вас, разрушает ваше «я», вашу душу, ваше сознание. От этого все ваши проблемы. С этой ненавистью что-то нужно сделать, иначе она сделает что-то с вами. Она разрушит не только ваше сознание, она разрушит ваше здоровье. У вас начнутся проблемы с сердцем, с желудком, ну и с нервной системой, само собой…
Было такое чувство, что он видит меня насквозь, что он знает все мои чувства и читает все мои мысли.
На миг, на один только миг где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что это неправильно, что так не бывает, я ведь ничего не успела ему рассказать. Но мысль эта тут же исчезла.
— И что с этим можно сделать? — проговорила я, с трудом вклинившись в его монолог.
И тут он меня удивил.
Я думала, что он начнет разводить бодягу насчет всепрощения — мол, постарайтесь понять и простить…
Если так, то я сразу встану и уйду, напомнив ему, что первый ознакомительный сеанс он обещал бесплатный. А если он станет возражать, то у меня в кошельке всего пять купюр по сто рублей — у Лизаветы разменяла, и даже карточки оставила в офисе на всякий случай. Так что много этот коуч с меня не получит.