— Ты теперь не хочешь со мной даже разговаривать?
Скильвинг медленно приблизился, сильно стуча своим посохом по доскам. Рандалин помотала головой, не оборачиваясь. Она продолжала сидеть на причале, подол платья покрылся налетом морской соли, волосы намокли, кое-где прилипли к щекам, кое-где свисали на лицо отдельными прядями. Она не отрываясь смотрела на море, словно подсвеченное изнутри розово-золотыми лучами угадывающегося за горизонтом солнца.
— Послушай, — Скильвинг остановился за ее спиной, налегая на палку. — Вьеви… мы с тобой провели вместе достаточно много времени. Помнишь, как ты впервые оказалась в Валлене?
— Ты меня привез против моей воли, — сказала Рандалин сквозь зубы.
— Полумертвую, — уточнил Скильвинг.
— Иногда мне кажется, что лучше бы я умерла тогда, — задумчиво сказала Рандалин, — по крайней мере, умерла бы счастливой.
— Я не об этом хотел с тобой поговорить, — Скильвинг тяжело вздохнул. — Много раз после этого ты уезжала, потом снова возвращалась, затем опять отправлялась на поиски своих очередных приключений. Но ты всегда предупреждала меня, что собираешься уехать, и прощалась со мной. Поэтому я сейчас хочу сделать то же самое.
Рандалин наконец обернулась, смерив его чуть припухшими и потемневшими глазами.
— Что ты собираешься сделать?
— Я хочу попрощаться с тобой, Вьеви. Я ухожу.
— Почему?
— Видишь ли, — Скильвинг перенес вес тела на другую руку. Видно было, что ему трудно долго оставаться на ногах. — Ты ведь заметила, как я сильно постарел за несколько последних лет? Ты полагаешь, это возраст наконец берет свое?
— А ты что думаешь?
— Я просто знаю, в чем причина, Вьеви. Когда-то я совершил поступок, недопустимый для такого, как я. Я использовал одно… запретное заклинание. И что самое печальное, я до сих пор об этом не жалею.
— Зачем ты это сделал?
Скильвинг уставился погасшим и даже чуть помутневшим глазом на ее лицо. Несмотря на склеившиеся волосы, следы слез и белые разводы от соли, чуть покрасневшие веки и кончик носа, она все равно смотрела ясно и прямо и продолжала излучать тот уверенный свет, который только усиливался с годами, и который Скильвинг видел каждый раз, когда она проходила мимо.
Именно в этот момент Скильвинг понял, что никогда ей не скажет истинной причины. И не потому, что не хочет отягощать ее своим грузом вины. Просто его темная тоска и ощущение надвигающейся тучи настолько не сочетались с ее спокойным и лучезарным обликом, который продолжал оставаться таким даже тогда, когда печаль переполняла ее через край.
"Может, если я был бы таким, как она, я не поступил бы так, — подумал он неожиданно. — Я постарался бы придумать другой способ. А я выбрал тот, который показался мне проще всего. И дело не в том, что Морган это заслужил. Дело в том, что маги нашего уровня не должны пользоваться такими вещами. Теперь я это хорошо понимаю".
— Я это сделал… не для себя, Вьеви. Но это небольшое оправдание. И моя расплата от этого не будет менее тяжелой.
— И поэтому ты уходишь?
— Я не хочу, чтобы все видели, как мое проклятие меня настигает. И не хочу, чтобы тени моих прошлых деяний стояли над Валленой. Это светлый морской город, и пусть в нем дуют всегда только хорошие ветры.
Рандалин поднялась на ноги. Теперь было отчетливо заметно, что когда она стоит, гордо выпрямившись, она уже чуть выше сгорбившегося Скильвинга.
— Ты что, уходишь совсем один? И куда?
— Я никому не собираюсь это говорить. До Айны со мной пойдет Видарра. Навестим Хейми. А дальше — посмотрим, куда ляжет мой путь.
— Кого ты оставляешь вместо себя в орденском доме?
— Тебя, Вьеви.
— Меня?
— Теперь ты — Великий Магистр Ордена Чаши.
— Ты… — она даже задохнулась, — я не хочу! Я никогда не собиралась…
— А за кем пойдут все воины без исключения? Кто имеет одинаковое влияние и на совет старейшин, и на герцога?
— Все воины меня теперь ненавидят, — произнесла Рандалин сквозь зубы.
— Это пройдет. Раз устранили причину, они скоро снова будут смотреть на тебя восхищенными глазами.
— Ты устранил причину, — резко сказала Рандалин. — ты предполагал, что скоро уйдешь, и сделал все возможное, чтобы оставить того преемника, какого ты захочешь. Не зря тебя считают прародителем всех интриг на Внутреннем Океане, мессир Хэрд.
— Ну что же, — Скильвинг чуть улыбнулся одним уголком губ, но было заметно, что этот титул ему скорее приятен, — теперь твоя очередь войти в историю чем-нибудь другим, более светлым и благостным, моя Рандалин.
— Я не собираюсь входить в историю! Мне ничего это не нужно…
— Ты сама не понимаешь, что нужно тебе. Но уж по крайней мере точно не играть роль безмолвной тени, повсюду сопровождающей магистра крестоносцев.
— А ты решил за меня, что мне нужно, а что нет?
— Я решил за весь Орден. Ты нужна здесь.
Скильвинг отцепил от руки браслет, на котором по кругу шли знаки чаши, и протянул его Рандалин.
— Мне кажется, не один я так думаю. Вот посмотри.
Рандалин полуобернулась в сторону порта. Гавань медленно просыпалась. На нескольких лодках возились моряки, заново перетягивая узлы канатов. Пара рыбачек с корзинами, нагруженными бельем, важно прошествовали по мосткам, качая бедрами. И по главной портовой улице, то и дело останавливаясь и что-то спрашивая у редких прохожих, шли трое с одинаково встревоженным выражением лица. Двое в орденских плащах, а один в каком-то странном цветастом одеянии и не менее странной шапке. При ближайшем рассмотрении все это очень напоминало халат, стоимостью с небольшой корабль, и изящный ночной колпак, который Мануэль выписал своему любимцу из Эбры, выдержав по этому поводу целую битву со старейшинами.
Несмотря на свой нелепый вид, Люк заметил ее первым и коснулся плеча Джулиана, указывая на дальний причал.
— Возьми, Вьеви. И иди. Тебя ждут.
Рандалин медленно сомкнула пальцы на браслете. Но надевать его пока не спешила, держа чуть на отлете, словно какую-то опасную вещь, от которой явно не знаешь, чего ожидать.
В порту уже вовсю хлопали ставни. Торговки рыбой вытащили свои первые лотки на скользкие от ночной росы доски и пронзительно завизжали, пытаясь перекричать друг друга. В большом расшитом паланкине пронесли старейшину Рамериса — он лично отвечал за порядок в гавани и поэтому каждое утро начинал с торжественного обхода. Большой купеческий корабль, сопровождаемый с боков двумя маленькими орденскими ладьями, входил в порт и гулким выстрелом возвестил, что все в порядке.
Рандалин окончательно повернулась спиной к морю. Ее город, потягиваясь после сна, действительно ждал ее. И с этим ничего нельзя было поделать. Можно было только смириться и пойти навстречу тем троим, что торопливым шагом приближались к ней по деревянным мосткам.
Эпилог.
которого могло бы и не быть,
поэтому я очень благодарен судьбе за то,
что он все-таки случился
Рандалин спала и видела во сне корабли, стоящие на горизонте под развернутыми парусами. Ярко-голубая прозрачная вода плескалась у ее ног. Но она не могла плыть, только идти по этой воде. Но сколько бы она ни шла, вода все время доходила ей до колен, а корабли так и оставались далеко впереди.
Она побежала, разбрызгивая воду, и с каждым шагом ее ноги все больше увязали в морском песке.
— Малонна! Мадонна! Проснитесь!
— Рандалин! Вы слышите меня?
Она приоткрыла один глаз и некоторое время непонимающе смотрела на склоненные над ней лица Джулиана и Санцио — слишком серьезные, скорее даже озабоченные. С тех пор, как она надела браслет Великого Магистра, они стали относиться к ней с подчеркнутым почтением, и теперь никто из них даже не решался тронуть ее за плечо, чтобы вытащить из глубокого сна.
— Что еще произошло? — пробормотала Рандалин, поднимаясь на локте
— Понтиус просит вас немедленно прийти в зал совета старейшин, — пробормотал Джулиан, держа наготове ее орденский плащ.