Уже на пороге комнаты, берсерк обернулся и посмотрел на ярла спокойно и серьезно:
- Я не нанес обиды Фрейе. Я еще ничего с ней не сделал.
*
Усадьба Хорфагеров встретила тишиной. Ворота Фенриру открыли без лишних вопросов. Он не стал въезжать в гараж, припарковался прямо на круге перед главным домом, затем постоял недолго на крыльце, прислушиваясь и принюхиваясь, и, наконец, толкнул тяжелую, обитую медными бляшками дверь.
На первый взгляд могло показаться, что внутри ничего не тронуто, но чуткое обоняние оборотня подсказывало, что здесь основательно пошарили, причем везде: начиная от подвала до чердака. Но сейчас в надземной части дома никого не было, вероятно, люди Бьярна осматривали подземные ходы.
Ну, удачи им, подумал Фенрир, особенно если учесть, что Хорфагеры владели усадьбой больше пятисот лет. Сетергротта (25) - детская игрушка перед системой лабиринтов с тупиками и ловушками, которую за это время успели построить потомки Инглингов.
В кабинете было пусто. Документы и серверы уже упаковали в коробки и увезли куда-то, скорее всего в дом ярла. С ними будут работать его бухгалтера и тоже, скорее всего, ничего не найдут. Фенрир поморщился и поспешил покинуть комнату - здесь слишком остро воняло Анундом Хендриксеном, его страхом, глупостью и подлостью.
Что-то неопределенное, какая-то тревожная мысль не давала ему покинуть дом Хорфагеров. Фенрир поднялся на второй этаж и открыл третью по коридору дверь. Это была спальня Фрейи. Вчера ночью он уже был здесь, но не успел осмотреться - просто побросал ее вещи в сумку и уехал.
Комнату обыскивали не так тщательно, и чужих запахов почти не осталось. Но подушка все еще сладко пахла девичьими снами, а полотенца в ванной хранили аромат ее кожи.
Спальня мало что говорила о своей бывшей хозяйке. Одежда в шкафу и белье в комоде явно были дорогими, но вряд ли девушка выбирала эти вещи сама, уж слишком они противоречили простым белым стенам, по-монашески скудно украшенным единственным портретом лысыватого немолодого мужчины в старомодном костюме. Он явно не был ее родственником, потому что являлся человеком.
Полка с книгами, подвешенная над письменным столом заставила берсерка уже в который раз недоуменно нахмуриться - набор для чтения был более чем странным, для восемнадцатилетней девушки. Рука сама потянулась к потертому томику в синем переплете. Александр Алехин "Мои лучшие партии". Издание 1927 года.
Судя по потрепанному состоянию книги, шахматам по ней училось не одно поколение Хорфагеров. Фотография автора рядом с титульным листом заставила вернуться к висящему на стене портрету. Занятно, девушка, которая по законам Стаи должна была выйти замуж и вести скромную жизнь матери и домохозяйки, читала учебники по шахматам и повесила в своей спальне не постер с рок-певцом или актером, а портрет гроссмейстера.
Знал ли Анунд Хендриксен о необычном увлечении своей нареченной? И какие еще секреты хранила Фрейя Хорфагер за своей безупречной фарфоровой маской? Возможно, их суждено узнать ему, Черному Фенриру. Мужчину не покидало ощущение, что та новая Фрейя, которую он увидел сегодня утром у себя на кухне, решила отказаться от всех личин, что навязывали ей социальное положение, воспитание и образ жизни.
После инспекции личной библиотеки косметика, небрежно сброшенная в ящик подзеркального столика, и скудный набор шампуней и гелей для душа в ванной Фенрира уже не удивил. Только показалось странным отсутствие духов. Неужели этот сводящий с ума запах свежескошенной травы, яблок и меда был собственным ароматом ее тела?
Он окинул комнату прощальным взглядом и чуть не хлопнул себя по лбу. Вот же оно! С прошлого вечера в спальне появилась одна новая вещь: на прикроватном столике рядом с лампой лежала книжка карманного формата в мягком переплете.
"Jane Austen. Persuasion." (26), прочитал он на обложке. Книга явно принадлежала Фрейе, потому что была насквозь пропитана ее запахом и явно прочитана не раз. Но к ароматам летних трав примешивался еще один - резковатый, чистый, и, без сомнения, мужской. И знакомый. Фенрир задумчиво постучал корешком книги по ладони. Видимо у сына Магнуса была серьезная причина, раз он решился на риск и тайно проник в отчий дом, когда тут вовсю хозяйничали оборотни ярла.
Ничего интересного в книге не обнаружилось - ни вложенных листков, ни загнутых страниц, ни пометок. Ладно, пусть это пока останется секретом Орвара Хорфагера и его сестры. Есть тайны, которые можно открыть разными ключами, нужно только подождать и быть наблюдательным.
Оставалось последнее дело. Убрав книгу во внутренний карман куртки, Фенрир спустился вниз и вышел во двор. Справа от парадного входа возвышался флагшток. Сегодня он был пуст. Подойдя ближе, Фенрир увидел у его подножия смятый в большой ком кусок ткани. Знамя Хорфагеров. Чтобы развернуть его, понадобилось раскинуть руки в стороны на максимальную ширину.
На белом в пятнах грязи полотнище четко видны были два вышитых красным шелком силуэта: орел с чашей в когтях и лев с мечом в лапе. Хранители Меча и Чаши, верные спутники Конунга. Много столетий подряд Хранителями становились исключительно потомки Харальда Прекрасноволосого, причем по одной единственной причине: только им под силу было поднять чашу или меч - символы власти Инглингов.
Поднять же одновременно обе эти регалии был способен только истинный Конунг, что, собственно и определяло порядок передачи власти. И порядок этот не нарушался почти пятьсот лет до смерти последнего из Инглингов, Хокона Старого, двадцать лет назад.
Он внезапно скончался на тинге в Данмарке, и о том, что произошло дальше, в свеаландской Стае было известно только по слухам. В Мальме вернулось всего пятьдесят эйги, возглавляемых Бьярном Лундом, тогда еще просто хевдингом. Они привезли с собой тела Хокона Старого и обоих его Хранителей. Вдовы Хокона и его единственного сына, тоже Хокона, прозванного из-за своего возраста Молодым, с ними не было.
По старому обычаю, тела были уложены в выдолбленные дубовые колоды и залиты медом. Чаша и Меч лежали по обе руки Хокона, и так как поднять их никто не смог, решено было похоронить последнего Конунга в его родовом кургане в Старой Уппсале вместе с ними.
Магнус Хорфагер, вернувшийся вместе со всеми, как представитель старейшей и самой знатной семьи в Стае, на жертвенном камне поклялся, что Бьярн Лунд был верен клятве, ничем не уронил своей чести и защищал семью Конунга, согласно своему долгу. Не его вина была в том, что вдова и наследник Хокона Старого погибли, сгорев в доме своего родственника Скуле Бардссона вместе со всеми слугами и домочадцами.
Потеряв в данмаркской резне почти треть своих воинов, Стая приняла Бьярна в качестве нового ярла, вслед за Магнусом Хорфагером принеся ему клятву верности. Немногие, кто воспротивился этому, были вынуждены уйти на север страны, а кое-кто даже перебрался от греха подальше - в Норейг и на Овечьи острова. Бьярн был известен своей злопамятностью и мстительностью, а сил встать против него ни у кого тогда не было.
С тех времен Стая выросла почти в два раза и худо-бедно восполнила недостаток мужчин, но Бьярн так и оставался единоличным хозяином почти всего Свеаланда. Единственное, что отравляло ему жизнь: Конунгом его так и не признали.
- Ну, что ж, Бьярн Пешник, - тихо произнес Фенрир, сворачивая знамя Хорфагеров, - ты сам создал себе новую проблему. Сам ее и решай.
Вынув из кармана длинную синюю ленту, он привязал ее к тросику и парой рывков поднял на вершину флагштока. Орвар Хорфагер был неглупым парнем, он поймет, что с его сестрой все в порядке.
*
За пару дизайнерских костюмов и норковый жилет скупщик в ломбарде сразу выложил пять тысяч крон. Фрейе не нужно было переходить на зрение эйги, чтобы понять - перед ней чистокровный цверг (27). Скуповатый, прижимистый, но по-своему честный. Естественно, полной цены за эти тряпки и он не выручит, и все же... девушка насмешливо приподняла бровь.