— Достаточно, сударь! — Мария Де Ла Форте поклонился, произнося эти слова.
— Что ж, у вас есть моя клятва. Я даю её с лёгким сердцем, — Агриппа в свою очередь поклонился.
Выпрямившись, он решительно добавил: — И не только это, сударь. Выслушав всё, я понимаю, что не могу оставаться в стороне. Посему выскажу некоторые свои соображения. Принимая во внимание слова вашего раненого друга по поводу «Шенонсо» и облачение нападавших, могу почти с уверенностью сказать, что похищение Изабель — дело рук Екатерины Медичи.
— Мы пришли к одинаковому выводу, сударь!
— И вы знаете, зачем она понадобилась королеве — матери?
Мария Де Ла Форте лишь пожал плечами в ответ.
— Ума не приложу. Даже предположений нет.
— Иезуиты, герцог Де Гиз, королева-мать… Слишком много внимания даже для герцогини.
Полагаю, нам следует отправиться в Шенонсо и постараться узнать ответ хотя бы на один из этих вопросов.
— Да, вы правы. Впрочем, сначала нам необходимо навестить кое — кого, но прежде, пожалуй, нам стоит одеться потеплей и вооружиться как следует. — Мария Де Ла Форте открыто улыбнулся и протянул свою руку. Агриппа с дружелюбием пожал её. При этом он покосился на оборванцев, которые успели спрятать свои кинжалы, но так и не проронили ни слова, и поинтересовался:
— Они, что… все немые?
— Всего лишь мера предосторожности. Немому не задают вопросов, и ему не приходится на них отвечать. Когда настанет час, каждый из них скажет своё слово.
Глава 5
Снегопад и не думал униматься. Скорее наоборот становился всё гуще, плотнее, словно природа вознамерилась прикрыть целомудренной белизной всю грязь и кровь, заполняющие жизнь столицы от королевских покоев до самого безобразного дна. Бесконечной чередой на Париж опускались крупные снежные хлопья. Ветер слегка утих, и холод стал ощущаться не столь остро, как прежде. Занавешенная плавно танцующими в воздухе снежинками ночь виделась спокойной и безмятежной, но этот невинный обман рушился, стоило только вглядеться в происходящие в городе события.
В те минуты, когда вблизи набережной Сены происходил столь важный разговор, на улице Сент-Антуан появилась группа всадников. Отфыркиваясь от залетающих в ноздри снежинок и оскальзываясь на подмёрзшей мостовой, лошади доставили своих седоков к особняку Рошпо, роскошному, величественному зданию в два этажа, каждый из которых венчали колоннады со скульптурами. Четверо всадников спешились, двое остались в седле. Массивные двери особняка распахнулись. На пороге возникла одетая в белую сутану фигура, каковая склонилась в поклоне и изрекла:
— Святой отец ждёт монсеньора герцога!
Четверо вновь прибывших и привратник вступили в огромный мраморный зал, лишь смутно освещаемый десятком светильников. От них по всем стенам расползались колеблющиеся тени.
Все пятеро, миновав зал, подошли к маленькой двери, скрытой за выступом стены в правом углу зала. Здесь человек в белой сутане остановился и учтиво, но непререкаемо произнёс:
— Войти может только герцог де Гиз. Только он один и никто больше.
После короткого молчания послышался спокойный голос:
— Пусть будет по-вашему. Ведите.
Человек в белой сутане поклонился и отворил дверь. Герцог де Гиз прошёл в маленькую приёмную, где его встретили четыре человека, облачённые в доспехи и вооруженные до зубов.
Один из них отворил перед герцогом следующую дверь. Герцог оказался в уютно обставленной, хорошо натопленной комнате. Пол устилали ковры. У камина стояли два кресла, между которыми расположился небольшой столик. На столике стоял стеклянный графин с красноватой жидкостью, которую игра пламени в камине превратила в блистающий рубин, и два кубка. В кресле справа сидел сухопарый человек лет сорока с совершенно безликой внешностью, но очень острым взглядом. Длинные чёрные волосы, обрамляя сухощавое лицо, ещё более остро подчёркивали выступающие скулы. Чёрная сутана придавала сидящей в кресле фигуре мрачноватую значительность, колени прикрывала алая шаль. Герцог де Гиз направился к камину, на ходу расстёгивая застёжки своего плаща. Плащ вместе с меховой накидкой бесшумно упал на ковёр, а герцог занял свободное кресло.
— По какой причине, вы изменили место нашей встречи, святой отец? — принимая кубок с вином из его рук, по привычке прямо и грубо поинтересовался герцог де Гиз.