— Я видел несколько вооружённых отрядов, — волнуясь, рассказывал Амос, — все идут из Парижа, на Юг. Говорят, что Гизы объявили войну протестантам. Будто они поклялись, что не успокоятся, пока не уничтожат всех еретиков. Как только они закончат с ними, сразу же возьмутся за нас.
Это происходит всякий раз после войны. Казна опустошаются, вот они и пополняют её за счёт крови евреев. Будто нельзя просто попросить. Неужто пожалеем золота для спасения жизни? Но кто нас слушает? Нас только ненавидят. Узнать бы ещё, за что именно…
— Отец!.. — Авиталь бросила укоризненный взгляд на отца и извиняющийся — в сторону молодого человека. — Не сердись на него.
— За что? — удивился Шатобриан. — Он говорит правду. Но ко мне это не имеет отношения. Я уже несколько лет поддерживаю отношения с неаполитанскими евреями. И они ни разу не дали мне повода пожалеть о нашей дружбе.
— А кто вам его осмелиться дать, этот повод? — Амос было хихикнул, но, заметив укоряющий взгляд дочери, тут же посерьёзнел.
— Ты ошибаешься. Нас многое связывает, но только не страх. А теперь я должен уйти. И поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали.
— Ты уходишь… Сейчас?.. — упавшим голосом спросила Авиталь. Она смотрела на него с таким отчаянием, что Шатобриан на мгновение растерялся.
— Мне пора. Я направлялся в Париж, но лишь для того, чтобы отправить сообщение с нужным человеком. То самое, которое повёз твой племянник.
— Погоди, — Амос поднялся из-за стола и вышел. Шатобриан бросил озадаченный взгляд на Авиталь. Та не находила себе места — то бросала на него умоляющий взгляд, то отводила глаза и заливалась пунцовым румянцем, словно смущаясь своих мыслей. Казалось, девушка хочет, но никак не может решиться что — то сказать. Вернувшийся Амос неодобрительно глянул на взволнованную дочь и сказал, обращаясь к Шатобриану:
— Возьми! Они тебе понадобятся, — на стол перед молодым человеком лёг туго набитый кошелёк.
— Здесь немало, — Шатобриан подбросил кошелёк в ладони, проницательно взглянув на Амоса. — Ты с такой лёгкостью расстаёшься с деньгами?
— Вовсе не с лёгкостью, — вырвалось у Амоса, что вызвало негромкий смех Шатобриана. Амос, услышав смех, насупился.
— Не обижайся, — миролюбиво произнёс Шатобриан. — Я всего лишь хотел понять, что руководит твоими поступками. И вижу друга, который искренне хочет помочь. А потому я готов поручить тебе одно важное дело, которое доверил бы далеко не каждому.
Хмурое лицо Амоса разгладилось, глаза заинтересованно сверкнули. Напряжённо прислушивающаяся к разговору Авиталь с неожиданно проснувшейся надеждой подняла голову.
— Не хочешь ли ты отправиться вместе с дочерью в Неаполь?
— Куда? — вопрос застал Амоса врасплох. — Что я буду делать в Неаполе?
— Ждать меня.
— Отец!.. — воскликнула с заблиставшими радостью глазами Авиталь и, устыдившись своего порыва, закрыла лицо ладонями.
— На тебя можно положиться, а твоя дочь умеет хорошо лечить раны. Хороший лекарь — это то, что всегда нам не хватает. Подожди, — добавил Шатобриан, увидев, что Амос собирается заговорить. — Сейчас я сообщу тебе то, что известно лишь немногим. — Молодой человек понизил голос. — На верфях Неаполя готовится к спуску фрегат. Над ним работали лучшие корабелы Венеции.
— Мой племянник, — догадался Амос. Шатобриан кивнул.
— Ты отправишься в Неаполь, к тому же человеку, что и Ниссим. Тувия покажет тебе фрегат. У него же ты возьмёшь золото на покупку оружия для двухсот воинов. Покупай всё: мушкеты, аркебузы, сабли, шпаги, кинжалы, пики, топоры. И тридцать шесть орудий — самых лучших. Ты же поможешь подобрать команду для корабля.
— Команду? — растерялся Амос. — Но я никогда в глаза не видел ни одного моряка.
— Найдёшь знающего человека, пусть поможет. Но я прошу тебя скрыть от него, кому принадлежит фрегат — никто не должен знать истину. Ты понимаешь? — встретив его вопросительный взгляд, Амос понятливо кивнул.
— Одним словом, корабль должен быть готов к отплытию как можно скорее. Если ты согласен, тогда нужно выезжать в Неаполь незамедлительно.
— Я, — Амос переглянулся с сияющей дочерью, — с радостью буду служить тебе.
— Тогда в путь, — Шатобриан поднялся и, бросив тёплый взгляд в сторону отца и дочери, добавил:
— И ещё одно. Найдёшь мастеров-резчиков. Пусть нос корабля украсит фигура Белого Единорога.
Я хочу, чтобы враги видели, кто именно сражается против них.