— Знаешь, сколько мне стоило его приготовить?
— Брат говорил, шесть пенсов.
Вдова Кроу вновь сунула бутылочку в мешок.
— Или семь пенсов, или ничего, милок.
Певун засомневался.
— Ладно, пусть семь.
— А ты знаешь, что там? — тихо спросила вдова. — Сказать тебе?
— Мне без разницы, — смело произнес Певун.
— Лягушки.
— Лягушки?
— Да. У лягушек красная кровь, как у нас с тобой. Но холодная. Понимаешь, милок? Холодная. И этот холод лечит нарывы. Здесь всё есть. Слюна лягушек, соки лягушек, икра лягушек, семя лягушек. И смола, и бальзам для смазывания. Нанеси его на нарывы, и они исчезнут — просто волшебство! Смотри сам!
Певун порылся в переднем кармане штанов и медленно достал семь пенсов. От острого взгляда вдовы не укрылся блеск серебра.
Певун с неохотой вытаскивал монету за монетой, и вдова подсчитывала их.
— Говоришь, милок, у тебя есть девушка? «Типа того» — так ты сказал?
Певун промямлил что-то невразумительное и забрал баночку с мазью.
— Так говоришь, у вас любовь? Так, милок? А что же юная леди? Может, она вовсе тебя и не любит, а?
Певун ещё что-то промямлил и положил баночку в карман. Кое-кто зажигал фонари, но бóльшая часть ярмарки готовилась к закрытию.
— Не любит тебя? — переспросила вдова Кроу. — Тебя, прекрасного статного паренька? Не любит?
— Может. А может, и нет.
— Как насчёт приворотного зелья?
— Чего?
— Приворотного зелья.
Певун вспотел. Кажется, они одни. Люди проходили мимо, но никто не приближался к шатру. Может, его просто не видно в сумерках.
— Я не уверен, — промямлил он.
Вдова Кроу достала вторую баночку, даже меньше первой.
— Для тебя — девять пенсов, милок.
— Чего?!
— С других я бы взяла целый шиллинг, но для тебя — всего девять пенсов, в знак особого расположения. Ты мне понравился. Ты никогда не узнаешь, что в этой склянке, но скажу, что на приготовление ушло восемь пенсов, так что у меня нет причин продавать так дёшево. Но ты мне приглянулся. Прекрасный статный паренёк, не оставляющий равнодушным ни одну горничную.
— Я не уверен, — повторил Певун.
— Ни одну горничную, — повторила вдова Кроу, убирая прядь сальных волос за ухо. — Но горничным сложно угодить. У некоторых горничных странные причуды. Некоторые горничные ветрены. Некоторые горничные непостоянны, как погода. Вот тогда-то тебе и пригодится приворотное зелье, милок.
Певун вспомнил бродящую по дому Кэти, её высокую нескладную фигуру, большие чёрные глаза, а волосы совсем как у этой женщины, но только крепкие и блестящие.
Вдова Кроу повертела баночку и с нежностью взглянула на неё.
— Девять пенсов, — сообщила она. — Всего один глоток. Дай ей это выпить, и от тебя больше ничего не потребуется. Оно не имеет вкуса. В нём — сердца серых птиц, а ещё лошадиное вымя и сусло. Всего один глоток. Подмешай его в алкоголь, эль, чай или воду, а лучше просто заставь её выпить в чистом виде. В чистом виде. Убедись, что именно ты окажешься рядом, когда она это проглотит, ведь как только зелье окажется у неё в животе, её глаза начнут светиться при одном взгляде на тебя — она будет любить тебя до самой смерти!
Капли дождя текли по разгорячённому лицу Певуна. Ему предстояла долгая дорога обратно по сырости. Этого он не предусмотрел.
— Восемь пенсов? — переспросил он.
— Девять.
— Эх, — выдохнул он, нащупывая в переднем кармане ещё одну монету.
Когда Джеффри Чарльз наведался в Нампару, то попросил Демельзу одолжить ему нескольких слуг на праздник.
— Миссис Поуп предложила помощь, так что я рассчитываю на трёх её служанок. Двух-трёх попрошу и у доктора Эниса. Лучше много, чем мало.
— Мы с Клоуэнс можем прийти, если хочешь, — предложила Демельза. — В смысле прийти пораньше, чтобы помочь на кухне и подготовиться к празднику.
— Очень мило с твоей стороны. Но из Труро накануне прибудут две кухарки. Я мог послать тебе жалобное послание со словами «На помощь! Помогите!», но мне всё-таки хочется, чтобы вы в качестве гостей приятно проводили время, а не брали на себя обязанности.
— А Амадора?
— Заявила, что напугана до смерти, но я совершенно уверен, она с радостью преодолеет трудное препятствие.
— Понимаю её чувства.
Джеффри Чарльз поднялся.
— Есть ещё кое-что, и мне понадобится твоя помощь или хотя бы совет. Наверное, ты и так знаешь, о чём я.
— Не имею представления.
— Это касается моего отчима — следует ли его пригласить...
Демельза смутилась.
— Приём устраиваешь ты, значит, решать тебе.
— Если бы мы приехали сюда и не общались с ним, то вопрос о его приглашении отпал бы сразу. Он мне не друг, ты ведь прекрасно знаешь. Но мы его навестили; я решил, что с юридической точки зрения необходимо ему сообщить, что я вступаю во владение своим имуществом, так сказать. Когда мы встретились спустя столько лет, моё отношение к нему осталось прежним; но его новая жена настояла, даже не сомневаюсь, против его воли, чтобы мы остались на обед, а потом настояла, чтобы мы взяли на время двух великолепных лошадей, как она сказала, до нашего возвращения в Испанию. Стало быть, даже при всём желании исключить Джорджа, по отношению к ней будет оскорбительным не послать приглашения. С другой стороны, — поспешил продолжить Джеффри Чарльз, когда Демельза собиралась что-то сказать, — меньше всего на свете мне хочется поставить кузена Росса в неловкое положение. Я прекрасно знаю, что он чувствует, что они испытывают друг к другу, и если Росс решит, что присутствие сэра Джорджа омрачит праздник, никакого приглашения не будет.
— Почему бы не узнать об этом у самого Росса? — спросила Демельза.
— Подумал, может, ты это сделаешь. С тобой он точно будет более откровенным.
Демельза рассмеялась.
— Вот оно что.
Часом позже Росс спросил:
— Сколько людей приглашено на праздник?
— Около восьмидесяти человек. Кто-то наверняка не сможет прийти.
— Тогда скажи Джеффри Чарльзу, чтобы поступал, как ему вздумается. Все мы смягчились с возрастом, и если я увижу, что Джордж направляется ко мне, то сразу спрячусь.
— Может, он откажется, — сказала Демельза.
— Будем надеяться.
— Честно признаюсь, мне хочется познакомиться с его новой женой. Но дом для него полон горьких воспоминаний.
— Любопытно, сколько человек... — Росс запнулся.
— Что ты хотел сказать?
— Любопытно, сколько человек хранит об этом доме горькие воспоминания.
Демельза ненадолго задумалась, ей хотелось поспорить с этим.
— Ну, теперь-то всё переменится.
На следующее утро Джордж получил приглашение и отнёс его Харриет, возившейся с псами.
— То есть, нам придется заночевать? — спросила она.
— Пятнадцать с лишним миль по ухабистой дороге.
— Думаю, можно остановиться у Кэролайн.
— Ты не спросила, хочу ли я пойти.
— Он твой пасынок. Ты жил в том доме. С чего бы тебе не хотеть туда съездить?
— По-моему, это лицемерно с твоей стороны, Харриет.
Харриет надела просторную блузку, на взгляд Джорджа, слишком обнажающую шею и грудь, на радость Коллинса и Смолвуда, молча работавших неподалёку. У неё были блестящие чёрные волосы цвета воронова крыла; перчатки запачкались, как и подол; на высокой скуле красовалось грязное пятнышко.
— Джордж, когда ты женился на мне, — сказала она, — то начал новую жизнь. Как и я. Нельзя же постоянно перебирать в голове старые воспоминания.
Собаки вокруг поскуливали и тявкали, и Джордж понадеялся, что слуги не расслышали её слова. Разумеется, они не слышали его ответа, ведь он не прозвучал, но стоит ли тратить всё свободное время на проклятое зверьё и выполнять тяжёлую работу, когда есть куча хорошо оплачиваемых слуг, которые только и ждут, чтобы ей заняться.
Кроме того, ему хотелось добавить, никому не нужны такие приёмы, какой вчера устроил Валентин; но, разумеется, она первой с восторгом к нему присоединилась, просидев до рассвета за игрой в фараон по-крупному. Пришёл новый дружок Валентина, парень, который когда-то был обручен с Клоуэнс Полдарк; одет неплохо, но с дурным говорком; львиная грива; (мощный, как кузнец, заметил кто-то, и Джорджа аж передёрнуло). Харриет, похоже, от него в восторге, чего о Джордже уж точно не скажешь, уж слишком его облик бросается в глаза. Он проигрался; да так ему и надо. Проигрался и паренёк Блейми, сын Верити; он казался весьма неопытным; вероятно, игра оказалась ему не по карману. Чёртовы дурни, играть на деньги — покажите мне человека, которому удалось заработать состояние на игре. Разбогатеть на игре — всё равно что видеть призраков: не встретишь человека, видевшего призрака, но обязательно есть человек, знакомый с тем, кто его видел. Встречаешь только тех, кто знает выигравших состояние в клубе «Уайтс». Или на скачках. Как дурак Джон Тревэнион. Вот отчего Джордж отсрочил исполнение договора и вплоть до прошлого месяца откладывал разговор с Валентином о намеченных планах. В прошлом году Тревэнион получил заём, чтобы продержаться до брачной церемонии, но, вопреки всем своим заверениям, делал ставки на скачках в Эксетере и Эпсоме и в итоге прогорел. А сейчас снова жалобно умоляет и страшно сожалеет о своем поступке. Даже бес на мели превращается в ангела. Следует скрепить брачный союз; договор должен быть настолько чётко изложен, чтобы ни один пенни Валентина, принесённый в брак с Кьюби, никоим образом не присвоил себе её транжира-братец.