— Бен, я знаю, ты недолюбливаешь Стивена и не доверяешь ему, — заговорил Джереми, — у меня самого смешанные чувства. Но согласись, в находчивости ему не откажешь. У него два быстроходных рыболовных судна; одно построено на нашей верфи в Лоо, другое — французский трофей, доставленный в Сент-Айвс. Стивен купил его на аукционе и переоснастил в соответствии со своими целями. Он уговорил моего кузена Эндрю Блейми к нему присоединиться. Ты знаешь об этом?
— Нет... Это тот молодой офицер с пакетбота?
— Да.
— Видел его как-то. Рыжий такой, с бакенбардами. Твою семью устраивает, что он плывет вместе с Каррингтоном?
— Понятно, что не устраивает. Особенно его родителей. Они, естественно, думают, что он бросил хорошее место на государственной службе ради сомнительного предприятия. Они правы. Многое может пойти вразрез с планами Стивена. Но, по словам Клоуэнс, с которой Эндрю разговаривал до отъезда, у Эндрю возникли трудности с долгами, и он рассказал об этом Стивену, чтобы тот позволил ему принять участие в предприятии. Поэтому явно не Стивен его заманил.
— Что они задумали?
— Стивен до отказа забил оба судна сардинами в бочках — по дешёвке купил в Корнуолле — и собирается прорвать французскую блокаду и доставить бочки в Геную. Если всё пройдет удачно, то увидишь, сколько прибыли это принесёт. Так или иначе, даже если по пути на юг он поймает пассаты у берегов Португалии, как рассчитывает, то уж точно не вернётся в Англию до марта. До тех пор с Клоуэнс ничего не случится.
— Кое-что он заработал на шахте, — проворчал Бен, — но ему пришлось выложить гораздо больше. Где он раздобыл остальные деньги?
Повисла тишина.
— Наверное, одолжил, — сказал наконец Джереми. — Ещё он говорит, что унаследовал кое-что от дяди.
— Так я и поверил.
— Я лишь говорю, что он уезжает на несколько месяцев, поэтому не стоит беспокоиться на этот счёт.
Они спустились на второй ярус и пару минут в тишине наблюдали, как поршень скользит подобно шпаге вверх-вниз, поочерёдно выпуская пар. Сопит, останавливается, вздыхает, сопит, останавливается, вздыхает; и работает так уже полтора года, почти бесперебойно, если не считать обычные перерывы и поломку на прошлой неделе. Насос хорошо сконструирован, и это его заслуга, не считая советов со стороны. Хотя бы этим можно гордиться. Поднимать тридцать тонн железных труб, затем опускать, выталкивая воду так, чтобы она заполняла резервуары и низвергалась к поверхности штольни. На поршне скопился конденсат, напоминая бисеринки пота на лбу человека.
Именно он, Джереми, сотворил насос. Он, инженеры и рабочие. Его не покидало ощущение, что он создал живой организм из железа, кирпича, воды и огня. Обладающий огромной мощью, чувствительностью, настроением, темпераментом и характером. И придется о нём забыть.
— Надеюсь, война продлится не больше года, — сказал Джереми. — Положение Наполеона пошатнулось. Когда он уйдет с глаз долой, американцы точно захотят заключить мир. Тогда я вернусь — года через два, может, и раньше. И тогда я бы хотел кое-что усовершенствовать. Я читал о так называемой валковой дробилке. А ещё есть механический сток для обработки шлама. И многое другое. И хотелось бы провести пару опытов, почему чугунное литьё, содержащее добавки пушечной бронзы, иногда разрушается. Не потому ли, что литьё соприкасается с грязной водой? Столько всего ещё нужно здесь сделать... Но, вероятно, сейчас и в другом месте много срочных дел. Душевный покой. Этого я ищу? Спокойствия? На войне-то? Странный вопрос.
Затем они спустились на первый этаж, где седой и лысоватый Питер Карноу распахнул дверцу топки и сгребал остатки угля. Все молча наблюдали за тем, как падает сверкающая зола, а облако серого дыма от новой порции угля уходит в трубу. Вскоре дверца с лязгом захлопнулась; Питер взял маслёнку и стал капать масло на рычаги, которые автоматически открывают и закрывают клапаны. Он усмехнулся и начал подниматься наверх.
— Вот, собирался капнуть чутка на поршневой палец. Я ведь вам не нужен, да?
— Нет, Питер. Благодарю.
Огромный полосатый кот поднял морду и посмотрел на них со стула, глаза сузились в щёлочки, будто свет вдруг стал ярче; затем вальяжно развернулся и положил голову на лапы. Его назвали Влоу, в честь старой заброшенной шахты дальше по берегу. Кошки всегда возникают непонятно откуда и селятся на работающей шахте, а их там привечают. Умеют находить тёплое местечко.
— Так странно, — сказал вдруг Джереми, — когда мы с тобой впервые исследовали эту старую шахту и я убеждал отца и мистера Тренеглоса вложить деньги, хотя все знали о том, что где-то поблизости шахта Треворджи и к ней можно пробиться, мне не вполне верилось, что игра стоит свеч. Но мы живём за счет Треворджи, именно она приносит прибыль. Если бы ты её тогда не обнаружил, Уил-Лежер закрыли бы полгода назад.
— Наверное. Хотя можно было спуститься пониже и ещё что-нибудь обнаружить. Прелесть выработок Треворджи состоит в том, что они более-менее поверхностные и не перегружают насос.
— Прелесть также в том, что мы углубляемся в старые выработки олова и находим медь. Ты по-прежнему получаешь жалобы?
— Насчёт чего?
— Насчёт призраков.
— Да. С десяток или больше шахтёров побросали лучшие забои и убежали на новые места. Но хватает и смельчаков, которые ради прибыли не побоятся и гномов.
— Они что, жалуются на римских солдат?
— Всего лишь на какие-то стуки. Это суеверие. Предполагается, что гномы трёх футов роста, с тонкими ножками, огромной уродливой головой и крючковатым носом; но их никто не видел. Их просто слышат по другую сторону стены.
Джереми почесал Влоу шею. Кот заурчал и ещё сильнее её подставил.
— Они боятся, что это предрекает обвал?
— Возможно. Просто неудачу, я думаю.
— Каковы прогнозы прибыли на следующий квартал?
— Заки скажет точнее, но думаю, восемьсот-девятьсот. Ты знаешь о тёмной оловянной руде с восточной жилы сорокового уровня? Когда стали обжигать, оказалось, что по большей части это не олово, а железо. И потому там было только полтонны вместо тонны.
— Что ж... Негустно, но доход удовлетворительный.
— Твоя доля, поди, пошла на мундир, — сказал Бен с печальным оттенком в голосе.
— Бен...
— Что?
— Не думай, что покидаю тебя с лёгким сердцем. Для меня это оказалось непростым решением. Я думал больше года... Ох, если бы не трусость, я бы уехал ещё в начале года, а не в конце. В итоге, как ты сказал, мужчин остается — раз-два и обчёлся...
— Тех мужчин, которые берут на себя ответственность, — сказал Бен. — И принимают решения. Других-то полно.
— Отец рассчитывает приехать из Вестминстера через несколько недель. Поскольку меня здесь уже не будет, он вернётся задолго до Рождества.
— Он одобрил твой отъезд?
— Одобрил? Слово уж точно неподходящее. Но хотя бы не мешал. Мы созвали семейный совет, вместе с Джеффри Чарльзом, пока тот не успел уехать. Встреча оказалось не из лёгких, но в конце концов все пришли к согласию.
Бен стряхнул угольную пыль с башмака.
— Ты уже виделся с Заки?
— Нет, но скоро его навещу. Я рад, что ему лучше.
— Да... ему лучше. Но он стар, Джереми. Мой дед, знаешь ли.
Спустился Питер Карноу с маслёнкой в руке; поставил её на полку, вытер руки тряпкой.
— Теперь насос работает как надо, мистер Джереми.
Они ещё поговорили о шахте. Ох уж все эти прощания, думал Джереми, поскорее бы всё это закончилось, и оно оказалось последним. Вчера вечером он виделся с Полом Келлоу...