Двери раскрываются, но тут автобус вдруг слегка дергает, и мотор глохнет. Я теряю равновесие, а за поручень ухватиться не успеваю. Зацепившись каблуком за верхнюю ступеньку, падаю…
О Господи!!!
Я падаю. Я лечу. И сейчас расшибусь в лепешку… Кажется, что-то невнятное кричу. И никто не удержит за руку — рядом попросту никого нет. Если б мне не было так страшно, было бы смешно, — экзотическое существо, все в кораллах и цветах, вывалилось из автобуса.
Боже, мне не жить, ведь асфальт такой твердый… и я это сейчас почувствую в полной мере.
Но, слава богу, чьи-то сильные руки подхватывают меня. Это какой-то мужчина — замечаю краем глаза. Всем телом ощущаю, что руки у него, словно каменные. К счастью моему, он стоял тут — на остановке…
Целый сонм мыслей проносится у меня в голове. Я корю, я бичую себя: у редактора в кабинете следила за каждым своим движением, а тут так непростительно расслабилась… Да еще размечталась, села не в тот автобус. Не будь я дурой, не доверилась бы подсознанию. Или вышла бы па первой же остановке; давно уже была бы дома. Сама себе и возражаю: вышла бы тем же манером, что и сейчас; обрушилась бы на какую-нибудь старушку. А тут хоть мужчина… на месте оказался! «На месте оказался мужчина» — это красиво, это впечатляет. Это надо бы использовать в новом романе…
Я не то плачу, не то смеюсь — сама не пойму. Но это не истерика, потому что на душе поразительно спокойно. Пожалуй, даже уютно на душе. Я все-таки смеюсь. Смеюсь извинительно. Я испачкала этому человеку рубашку — падая, уткнулась лицом ему в плечо. На рубашке цвета хаки, на самом видном месте четко отпечатались мои губы. Как значок на плече. Или будто села бабочка.
Ситуация! Смешнее не придумаешь…
Я осторожно поднимаю на своего спасителя глаза. Он крепко держит меня за плечи, хотя я стою уже твердо. Какие же сильные у него руки!
Лицо его серьезно. А вот глаза смеются.
Еще бы! Над такой птичкой с крылышками и не посмеяться…
— И прямиком в ЗАГС!.. — восклицает рядом какая-то женщина.
Слышу, как у меня за спиной завелся автобус, закрылись со скрипом двери.
— Простите! — с виноватым видом я указываю глазами на его испачканное плечо.
Повернув голову, он взглядывает на знак отличия.
— Пустяки… — на его губах появляется улыбка.
Эта улыбка словно освещает его лицо. Но она мне кажется холодной. Или сдержанной? Она не очень яркая. Она — как северное сияние… среди льдов и снегов. Да, мы такие разные. Случайность (или необъяснимая череда случайностей?) бросила меня на грудь человеку из Арктики или из Скандинавии. А я только что из Папуа.
Я чуть-чуть повела плечом:
— Вы все еще держите меня?
Северное сияние стало ярче:
— Я мог бы держать вас долго. Сколько вы хотите?
— Пожалуй, следует уже и отпустить…
Руки его вмиг становятся мягкими. Однако он еще поддерживает меня за локоть:
— Больше не падайте. Жаль будет, если вы что-нибудь себе повредите!
Я оглядываюсь на дорогу:
— Из-за меня вы пропустили свой автобус.
— Не беда, — улыбка его гаснет. — Вон еще один идет.
Действительно, подъезжает тот же номер автобуса. Я тороплюсь сказать слова благодарности:
— Если б не вы, я являла бы сейчас собой печальное зрелище. Разбила бы коленки в кровь, нос бы расквасила… и это еще в лучшем случае.
Он кивает:
— Все обошлось — и ладно!
Отпускает мой локоть…
Я улыбаюсь ему па прощание, скосив виноватые глаза на испачканную рубашку. Поворачиваюсь, иду в сторону общежития. Оно тут неподалеку. На душе уже не так уютно. Мне это странно.
Слышу, как позади меня останавливается автобус, как открываются двери. Вот автобус отъезжает от остановки, обгоняет меня. Быстрым внимательным взором оглядываю салон. Где он — этот «своевременный» мужчина? Кажется, сел у окна. Да, рубашка цвета хаки. Нет, эта темнее. Вон там, дальше. Широкие плечи… аккуратная стрижка… Автобус быстро скрывается из вида.
Я слышу шаги за спиной. Кто-то осторожно трогает меня за локоть. Оборачиваюсь…
Это он! Вздрагивает мое сердце.
«Ах, какой! От него так и веет силой — это не показное, не маска. Сила — основа его. А в Папуа, кажется, землетрясение. Не посыпались бы с тебя, голубушка, кораллы!»
Он спокоен — ни тени волнения. Уверенность в глазах. Как он отличается от Константина! Даже сравнивать смешно.
Лукавая искорка во взгляде:
— Вот, не сумел уехать. Подумал: такая случайность — дар Божий.